мужчины ходили ритмично, словно неведомая сила играла на них однотипный психотропный ритм.
– Не дам, сказала, иди спать, – по щекам Марии потекли горячие слезы, слезы отчаяния и обиды. Почему это происходит с ней, в чем она виновата? Ведь все было так хорошо, сколько лет Ванечка, еще любимый Ванечка, ее добивался, красиво ухаживал, дарил огромные букеты полевых цветов, читал любовные стихи, совершал глупости – и все ради нее, ради Маши. Какая красивая свадьба была, как все восхищались красотой невесты и статностью жениха. Как вскоре она сообщила ему, что беременна, как они были счастливы. У них родился сын Максимка, счастью не было предела. А сейчас? Стоял перед ней непонятный озлобленный человек, готовый убить за сто грамм горькой противной жидкости.
Вдруг Иван молча встал и, не говоря ни слова, спокойно подошел к жене. Смотря прямо в глаза мутным гневным взглядом, вдруг со всего размаху влепил Маше кулаком в левую щеку, с такой силой, что она, не устояв на ногах, громко рухнула на пол.
– Дура, – спокойно произнес муж и лег на чистую выглаженную постель.
Минуты две женщина лежала неподвижно, только слышались негромкие всхлипывания. После, собравшись с силами, Маша поднялась на ноги, в голове все перемешалось, перед глазами стояла пелена тумана, ноги с трудом слушались.
– Максим, просыпайся, мы уходим, – сын ничего не понял после резко прервавшегося глубокого сна. «Мама, я спать хочу», – произнес ласковым тоненьким голоском сын.
– Мы уходим, потом поспишь, – Маша начала быстро и умело одевать мальчика, в то время как Иван чуть слышно захрапел, сладко посапывая.
Вышли на улицу, и в лицо им хлынула освежающая августовская прохлада. Идти было некуда, и, подумав несколько мгновений, Маша нехотя постучала в окно соседского дома. Семен Петрович уже спал и с трудом расслышал шум.
– Иду-иду, кого это так поздно несет, совсем уже, что ли, стыд потеряли, старика донимать по ночам. Ну кто там, какие полуночники?
– Дедушка, это я, ваша соседка Мария с сыном, можно, мы войдем? Пожалуйста, нам больше некуда идти, – быстро протараторила женщина, проглатывая множество соленых слез обиды.
– Заходите, сейчас открою.
Маша с Максимом зашли в дом.
– Вот это ничего себе, это что, у тебя вся щека в крови и синеть начинает, иди умойся, я сейчас поищу чем обработать. – Женщина прошла в другую комнату и стала умываться в старом, сделанном из нержавеющей стали умывальнике.
– Неужели это Ваня опять озорует, – с большим волнением и жалостью спросил дедушка.
– Он, он, к сожалению, собака.
– Сейчас я поставлю чай, будешь чай, Максимка? С пряниками и конфетами.
– Буду, буду, дедушка, – весело протараторил мальчик, и лицо его расплылось в широкой улыбке.
«Как мало надо для счастья детям, какие они беззаботные», – думал Семен Петрович, грея чай.
Мария закончила
