теперь ты справишься сама.
Я кивнула, медленно убрала бумагу в карман и спросила чужим, спокойным голосом:
– Мне что-то душно. Скажи, пожалуйста, где у вас можно умыться?
– Налево по коридору и прямо.
Я развернулась, не дожидаясь, пока Кинн скажет что-нибудь еще, решительно вышла из библиотеки и двинулась к двери налево. За ней скрывалась лестничная площадка, на которую выходило две двери, и лестница для прислуги. Я прошла прямо.
Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной и беззвучно заплакала.
А чего я, собственно, ожидала? Что Кинн повинится в том, что игнорировал меня весь последний месяц, попросит прощения, пообещает вернуться к занятиям в библиотеке? Кто мы друг другу такие, чтобы я на это рассчитывала?
Как утопающая, я схватилась за браслет и прикусила губу, стараясь сдержать рыдания.
Разве Кинн давал мне повод для таких ожиданий? Разве когда-то открывался мне? Разве пускал в свою жизнь? Нет. Это я имела неосторожность показать свою уязвимость и от этого возомнила, что нас что-то связывает, что-то дружеское. Глупая. Наивная.
Видел бы кто-нибудь, как гордая Вира Линд плачет в чужой уборной над несостоявшейся дружбой.
Глубоко вздохнув, я подошла к раковине и умылась холодной водой. Посмотрела на себя в зеркало и стерла жалкое, побитое выражение с лица. Пора прийти в себя.
В этот момент дверь в уборную открылась.
Служанка, со стопкой полотенец, уже сделала несколько шагов внутрь, прежде чем увидела меня. Ее почти бесцветные брови взлетели вверх, рот приоткрылся.
– Госпожа…я…
Зайди она чуть раньше, она бы застала меня в слезах. Но теперь я стояла, расправив плечи, и смотрела на нее с холодным недоумением.
Служанка обернулась к двери и растеряно забормотала:
– Простите, я думала… Нирронный замок… Никого не должно было…
Во рту у меня мгновенно пересохло. Одно время нирронные замки были очень популярны, но у нас в доме их не было, по понятной причине. Их часто устанавливали в уборных, кабинетах и других помещениях. Человек, заходя внутрь, брался за ручку и пробуждал ниррон. Если кто-то еще хотел зайти, то пробужденный ниррон вызывал в ладони покалывание – как иголками, давая понять, что помещение занято. Когда человек выходил, он усыплял ниррон – до следующего раза.
Конечно, я ниррон не пробудила. И была в таком состоянии, что даже не обратила на ручку внимания.
И почему только они не могли обойтись обычным замком?
Я вспомнила дядино предупреждение: «Помни о том, кто ты. Особенно в этом доме». Как никогда остро я осознала, что мне грозит разоблачение в доме Утешителя Йенара – судя по всему, последнего, кому дядя хотел бы открыть мой секрет.
Я взглянула на сконфуженную служанку и решительно шагнула к ней, стараясь звучать одновременно ласково и твердо:
– Я понимаю, у вас много работы. Вы спутали. Такое бывает. Я обещаю, что никому ничего не скажу.
Служанка
