спросить Кинна про южные деревушки, которые мы с ним изучали, и застыла.
Кинн смотрел на карту и улыбался.
Его лицо, всегда закрытое, отстраненное, словно осветилось изнутри, и в это мгновение он показался мне совсем другим человеком.
От его улыбки у меня в груди словно взорвался фейерверк.
Я опустила взгляд, по-новому смущенная, не понимая, что произошло.
В этот миг где-то снизу донесся звук закрываемой двери. И тишина пропала.
Кинн пришел в себя первым:
– Наверное, твой дядя уже освободился. Пойдем, я тебя провожу.
Я кивнула, бросила последний взгляд на карту и последовала за Кинном, потрясенная и оглушенная.
Перед главной лестницей он вдруг остановился и повернулся, словно собираясь мне что-то сказать, но потом передумал и молча повел меня вниз.
Дядя с Утешителем были в гостиной и по нетерпеливому взгляду, который бросил в мою сторону дядя, стало ясно, что они ждали нас уже какое-то время.
– Премного благодарю за ваше драгоценное время, Утешитель. А теперь мы вынуждены откланяться, дела не ждут.
Дядя еще раз пожелал Кинну счастливого совершеннолетия, и я внутренне сжалась, потому что я Кинна так лично и не поздравила, а теперь момент был упущен. Я только и смогла сказать:
– Увидимся завтра.
Кинн, как и все мои одноклассники, был приглашен на свадьбу, и ради этого их освобождали от занятий в школе. Кинн, снова с непроницаемым лицом, кивнул:
– Увидимся завтра.
Утешитель проводил нас до двери, и мы распрощались. В тоне Утешителя, несмотря на всю любезность, сквозила прохладца.
Прежде чем сесть в фаэтон, я обернулась. Голубая форма Утешителя Йенара хорошо виднелась из окна передней. В окне слева, где находилась столовая, что-то мелькнуло, и сердце ёкнуло, когда я поняла, что к окну подошел Кинн.
Он не двигался, просто стоял, как едва заметная темно-зеленая тень. Чувствуя настойчивый взгляд Утешителя, я слегка поклонилась, взялась за дядину протянутую руку и забралась внутрь.
Дядя был не в духе, обеспокоенно молчал, на его высоком лбу залегли глубокие морщины. Приказал высадить себя у здания Совета на противоположной стороне площади и только тогда обратился ко мне:
– Я бы проводил тебя домой, Вира, но не могу, мне надо спешить.
На меня вдруг навалилась апатия, тяжелая, как цепи Красного моста. Я была только рада остаться в одиночестве.
– Всё в порядке, дядя.
Дядя глянул на меня и порывисто коснулся моей левой руки:
– Постарайся отдохнуть перед завтрашним днем.
Я заставила себя кивнуть и улыбнуться.
Но когда дядя покинул нас, и фаэтон двинулся по гладко вымощенной площади мимо Храма в сторону дома, моя улыбка медленно увяла.
Завтра в это время в Храме, окруженная праздничной толпой, я выйду замуж за красивого, завидного жениха.
Так почему же сейчас я чувствую себя как самая несчастная невеста в Зенноне?
