охмурил за три недели.
– Что за вдова?
– Так в лакейской кличут Гертруду цу Машвиц, тётку епископа, – «лакей» ухмыльнулся, подставляя кружку под кувшин в руках Паренька; Штифт показал тому ладонь, чуть наклонённую к горизонту: налей немного. – Древняя карга с голоском самой громкой половицы. Много земли по обоим берегам Рёйстера, за городом, много садов. Она стала кальварским казначеем, когда старика цу Машвица сочной титькой насмерть придавило. Должен был их старший, у местных патрициев так вроде принято, но он деньги считать не умеет – так тратит, без счёта.
Комнаты прислуги в богатом доме – источник слухов настолько роскошный, что даже ветеранам-попрошайкам с ним трудно потягаться. Правда, лакеи и служанки чаще обсуждают всякую грязь, чем политические сводки, но хороший агент никакой кормёжкой не брезгует.
– Так в магистрате все должности переходят по наследству? – Паренёк перевёл взгляд с Язвы на Штифта.
– Видать, так, – рассеянно протянул Язва, рассматривая что-то на дне кружки. – Манциген командует стражей, Машвиц считает денежки, семья Терлингенов выставляет бургомистра – у этих больше всего земли вокруг города. А на епископской кафедре патриции друг за дружкой кружком ходят. Но сдаётся мне, Штифт, что в той шикарной домине на правой вершине холма магистрат чаще для вида собирается, чем для дела.
– Ты подслушал что-то на обеде?
– Ну-с, о делах они на обеде не говорили, а после с собой в кабинет меня не звали… Но они упоминали об игре, на которую Лига, – он осёкся и поднял со значением палец, –собирается, значит, в воскресный день, после вечерни. Вдова сказала, ей не терпится увидеть, какое платье напялит королева со Двора Чудес. Капитан сказал, что карлики ему намекнули, что хотят от Лиги солидарности, а епископ ему, что о цверговских хотелках они переговорят позже. И что у него тоже есть предложеньице. Меня они не очень-то стеснялись, когда это всё тёрли. Просто дворянская болтовня за барашком.
Ренато поднялся из-за стола, медленно прошёлся до одной стены, заложив руки за спину, затем повернулся и пошёл обратно. Хотелось размять затёкшую ногу, но ещё сильнее он чувствовал то лёгкое покалывание в ступнях, что рождалось от жажды действия, звало поскорее пуститься в погоню, разнюхать и выследить.
– Постарайся узнать, где будет игра. Нас никто не позовёт, конечно, но хоть устроимся где-нибудь на чердаке, поглазеем.
Он остановился в шаге от столика и снова обвёл взглядом мужчин.
– Хорошо, ребята. Вижу, казённые пфенниги не зря прожираете.
– С голода не пухнем, – гулко отозвался Тихий, потирая длинную шею с торчащим кадыком.
– Что до меня, – старший агент продолжил бродить, – я немного покрутился по Саду и трущобам. Здесь всем распоряжаются банды Пьетро Даголо и Рудольфа Тиллера – оба раньше наёмничали. Но Даголо тут давно, «бароном» себя величает, а вот Тиллер – всего года полтора. Он сперва помог отбить медные
