что мы торопимся. Мы не можем ждать, мы такие, мы меченые Творцом, Барух, и ничего ты с этим не сделаешь. Мы хотим найти духовный Эрец Исраэль, живя в этой точке на карте под названием Эрец Исраэль. Это даст нам дополнительные силы, даст! Барух встал.
– Отец, – сказал он, – я хочу быстрее попасть в Эрец Исраэль.
Наутро, на горизонте появилась земля. Корабль сбавил ход.
Пассажиры стояли у борта, возбужденно вытянувшись навстречу родине.
Ривка сжимала руку мужа. Она чувствовала его напряжение.
Начинался новый, самый важный период их жизни.
И не только их. Всего мира.
/ разорванный альбом /
Мне было 26 лет. А я уже работал старшим диспетчером Ижорского завода.
Помню, как впервые попал в диспетчерскую.
Это был шок.
Представьте себе: передо мной пульт, на нем – 120 горящих кнопок, за каждой кнопкой – цех, а в цехе – лихой диспетчер. Есть диспетчеры, для которых я – Семен Матвеевич, для других – Сеня, для третьих – «товарищ старший диспетчер». Ведь без меня цех премию не получит.
Вся готовая продукция должна быть отгружена из цехов до 18:00. Задача диспетчера – сделать это и доложить. Но чтобы выполнить ее, надо, по меньшей мере, иметь эту продукцию.
И даже если она готова, надо чтобы грузчики не запили прежде, чем погрузили ее. А это дело почти невозможное.
Вот и крутятся несчастные диспетчеры между мной и грузчиками. Это мое дежурство выпало на конец месяца. К вечеру я уже кипел. Не будь рядом Анастасии Ивановны (точно не помню, как ее звали, – пусть будет так), я бы не выдержал.
Анастасия Ивановна работала у меня вторым диспетчером.
Ее боялись все без исключения.
Если ей кто-то что-то обещал и не выполнял, этот человек мог больше не звонить и не появляться. Никогда. Он для нее просто уже не существовал.
Цветы и конфеты она выбрасывала в окно.
Более дорогие подарки могли разбиться на голове этого человека, поэтому знали, что ничего тяжелого ей дарить нельзя.
Но, с другой стороны, если уж она что-то пообещала, то можно быть спокойным, – будет сделано точно в срок.
Ну, так вот, ей было где-то под 65. Тогда она мне казалась старушкой, уже давно на пенсии, на которую она и не думала уходить, всегда причесанная, деловитая, молодящаяся.
…В ту смену мы с ней на пару «рвали и метали».
К середине ночи отпустило… Почти всю продукцию умудрились сдать, вывезти за территорию завода. Уже оставались только редкие звонки.
Выхожу покурить (тогда за 12 часов я выкуривал по полторы пачки устьманской «Примы»).
Покурил, возвращаюсь… Сидит она ко мне спиной и что-то листает. Тихо заглянул ей через плечо, вижу, что листает она альбом фотографий. И там она молоденькая такая, красавица, с открытой улыбкой. Вижу, обнимает ее парень в кепочке, с сигареткой в углу рта, в коричневом пальто с острыми плечами.
Она ему головку положила на плечо… хорошо так… Повеяло на меня временем
