Формана.
– Это очень серьезное кино, и они никогда не приглашали меня на съемки. Видимо, проведя анализ формы, – она приподняла над столом руки и плавным жестом продемонстрировала свою фигуру. – Вероятно, чем-то остались недовольны, – кокетничала звезда.
– Не думаю, – возразил я, дерзко скользя глазами по ее телу.
Мы говорили о России, о нашем кинематографе, о литературе, о музыке. Не знаю, что рассказывал ей Бондарчук, но, судя по выражению лица, моя речь на актрису произвела определенное впечатление. Впрочем, допускаю мысль, что это была мучительная гримаса, вызванная усилием понять мой английский.
Мягкий кобальт неба касался верхушек каштанов; томный шепот их листьев изредка нарушали проезжающие автомобили.
– Ой, мне давно надо быть в отеле, завтра рано утром съемка, – она нахмурила брови и потянулась за сигаретой. – С этим мудаком снова будет скандал. Только мотоциклы и бокс у него на уме. – Я знаю, кого она имела в виду. Впрочем, как актер, Микки Рурк мне нравился.
Мы вышли из кафе. Бессинджер остановила такси.
– Тебе куда?
– Тут, рядом, – я ткнул рукой в темноту.
Интуитивно, скорее по привычке, я назначил кинозвезде свидание. Здесь же, завтра вечером. В следующее мгновение я понял нелепость своих слов. Но было уже поздно.
– О, кей, я постараюсь, – она помахала мне рукой из отъезжающего автомобиля.
Рассказать о встрече с кинозвездой своим друзьям-туристам я не решился. Скорее бы они поверили в свидание с инопланетянкой. Но как бы то ни было, рандеву я назначил, не имея ни гроша в кармане. Решение пришло неожиданно. Сняв с шеи золотую цепочку, я отправился на знаменитый будапештский базар, где можно было купить и продать всё, что угодно.
В глазах рябило от изобилия людей и товаров. Все барыги Европы считали своим долгом попасть сюда и поживиться за счет туристов и доверчивых венгров. Отовсюду слышалась разноязычная речь. Допотопные кукольные театры, глотатели шпаг, заклинатели змей в восточных тюрбанах дополняли колорит базара.
Продираясь сквозь толпу, я увидел нечто знакомое: на невысоком дощатом помосте серел настилом брезента боксерский ринг, на котором двое громил под свист и улюлюканье публики добросовестно осыпали друг друга тумаками. Наконец один из них, не выдержав напора соперника, рухнул на пол. На ринг выскочил вертлявый азиат и, сначала по-венгерски, а затем по-английски возопил:
– Каждому, кто продержится на ринге в поединке с чемпионом Румынии Михаем три раунда, по три минуты каждый, – голос его сорвался на фальцет, – сто долларов!
Балаганное шоу привлекало сотни зрителей. Под канаты пролез очередной искатель фортуны и бой начался. Новый соперник румына отчаянно бросился вперед, но пара точных ударов охладила его пыл, после чего Михай стал методично избивать охотника за долларами.
Вдруг во мне пробудилась отчаянная идея – выйти на ринг.
