всё? – спросила я наконец, когда поняла, что он все же смотрит на меня, а не в стенку.
– Да… – он закрыл глаза.
– Значит, сегодня ты больше не танцуешь?
– Чур меня! – он с облегчением рассмеялся. – Сегодня вроде нет. И завтра тоже. Только результаты.
– Понятно. И что, будешь спать сейчас?
Он мотнул головой, хлестнув себя хвостом по закрытым глазам.
– Нет, не хочу спать. Пойдем погуляем! А то мы неделю в Париже, и я ничего, кроме метро и кастинга, тут не видел.
– Ты можешь гулять? – удивилась я. – Можешь идти?
Джонатан вскочил на ноги так легко и мгновенно, как будто не растекался по стенке только что.
– Я и танцевать еще могу, Марта, – насмешливо ответил он, разгибая туда-сюда колени и встряхиваясь всем телом, как вылезшая из воды собака. – Надеюсь, и станцую.
– Где?
– Не знаю, посмотрим. Найдется где. В Мулен Руж хотя бы.
– Мулен Руж? – меня передернуло. – Точно, он же на Монмартре.
– И мы на Монмартре, – заметил он. – Значит, пора идти.
– Мы правда пойдем в Мулен Руж? – спросила я шепотом, не поднимая на него глаз.
– Давай сначала поднимемся до Сакре-Кёр, я вознесу хвалу Богу за то, что эти шесть дней кастинга меня не убили, а потом посмотрим. Может, на Пигаль свернем. Хотя, кажется, тебе там не очень уютно будет? Раз тебя и Мулен Руж пугает? – он копался в рюкзаке, выуживая оттуда по очереди тренировочные футболки, гетры и эластичные бинты странного вида.
– Почему ты совсем не знаешь французский, а географию Парижа помнишь так хорошо?
– Так я был здесь, – удивленно покосился он на меня, – я много раз был в Париже. А уж Монмартр – самый знаменитый его район, согласись.
– Соглашусь. И что, на Пигаль ты тоже был?
Он прекратил поиски в рюкзаке и обернулся на меня хитро, удерживая улыбку.
– А что?
– Мммм… ничего, просто спрашиваю. Вполне в духе артистов балета.
– Не помню, чтобы там были какие-то артисты балета, кроме нас, – ответил он весело.
– Кроме вас?
– Ну да, мы же с Академией ездили сюда на гастроли, – Джонатан мечтательно отклонился назад и даже присел на корточки, нежно обняв руками колени. – Хорошее было времечко! Вообще на гастролях мы всегда слушались педагогов и ходили строем, как утята. Но в Париже мы вдруг поняли.
– Что же вы тут поняли?
– Что мы в Париже! – он закатил глаза. – Город любви! А мы такие молодые! Русский балет! Академия Вагановой! Les rois du monde!
Он снова обернулся на меня, и радостная улыбка его слегка поблекла.
– Эй, Марта, а что у тебя с лицом?
– Ничего, – сказала я старательно.
– Действительно ничего, – согласился этот король мира, – ты как-то совсем не реагируешь, как будто я финансовые новости
