скрывать, кто твой мужчина? – недоверчиво закончил Кхаи.
– Дом нужен женщине гораздо больше, чем мужчина. Всего ненамного меньше, чем дети, – сказала Сатра, подставляя лицо ночному воздуху. Ветер донес до них чей-то преувеличено громкий, наиграно радостный смех.
– Это почти так же сильно, как «дай» и «мое» у ребенка, – усмехнулась она и, переведя взгляд на любовника, добавила: – Ты так старался купить меня слугами и лошадьми, что это было почти забавно. Особенно когда ты уже давно купил меня с потрохами.
– Я этого не хотел… – проклятый язык, почему он не слушается как раз тогда, когда он более всего нужен! – Не этого…
– Я знаю, чего ты хотел, – она легонько похлопала его по плечу и оставила Кхаи, потянувшись за кувшином с вином.
Город в темноте – кладбище душ. Ночь молча и терпеливо ждет восхода солнца. Утра, когда война будет уже не через «два дня», а по-простому, без изысков – «завтра».
– Тебе нужно уезжать из столицы, – наконец заговорил Кхаи. – Будут… беспорядки. Я пока не могу сказать тебе большего.
– Ты думаешь, мне есть куда ехать? – Сатра подняла брови.
– Послушай, ты не понимаешь! В городе будут волнения, может случиться все, что угодно. Может смениться власть, может…
Сатра молчала.
Было вино – краснее крови, и была ссора – жарче, чем летняя ночь. Были обвинения и бессвязные слова, брошенные в порыве гнева.
Был прощальный поцелуй, дань вежливости. Так целуют перстни государей да еще, быть может, прикасаются губами к мертвецам.
Кхаи не был в этом так уж уверен.
* * *
Ее называли золотой царицей и венцом владык. О ней говорили, что она храмовая шлюха и город пыли. В действительности имя у столицы было куда скромнее,.
Грязная и разукрашенная, как старая проститутка, она разлеглась в устье великой реки Лахиджа́н, по которой кровь Анха́рского царства течет с заснеженных Зубов Амма́т. Говорили, что во всем мире нет города больше, многолюднее и прекраснее ее.
Сюда приезжали грубые северяне в остроконечных, отороченных мехом шапках, которые смешивают свою кровь с конской и называют своих скакунов боевыми братьями. В нее съезжались учтивые дакха́ни из закатных царств – с золотой краской на веках и накладными ногтями из бронзы и бирюзы. Хитрые и молчаливые торгаши-южане, которые прячут волосы под платками и строят горные города для чародеев. С востока приходили странные люди, у которых мужчины идут в бой, полностью закованные в металл и верхом на одетых в броню лошадях.
Иль Амма́р вступил в этот город просителем.
Его повозку влекли по Дороге Царей двенадцать быков, укрывавший от солнца полог был усеян жемчугами, и он ехал в Золотой дворец, сопровождаемый криками толпы. Проситель, жених… Столица схоронила уже три десятка мужей, и только половина из них умерла своей смертью.
– Этот город – сердце Царства.
Наместник едва расслышал своего
