и добавил: – Выпей. Тебе станет лучше.
– Что это?
Охряные стенки чаши преломляли цвета, но, похоже, напиток был бледно-бежевым и густым, как кисель.
– Вытяжка из корней хебе́ни. Очищает сознание и приносит спокойствие.
«Если он хочет меня отравить… – пронеслось в голове Кхаи, – убить меня можно было куда скорее и проще». Когда жрец поднес чашу к губам, Раммак негромко рассмеялся, потешаясь над его нерешительностью.
– Ты уже дважды спрашивал меня, чего я хочу, Херис, – наконец заговорил он. – Я не стану больше томить тебя. Садись, садись…
Должно быть, ему доставляло удовольствие разыгрывать из себя радушного хозяина. Раммак гордился тем, что у него на каждую ситуацию всегда заготовлены нужные слова.
– Но позволь мне сперва объяснить тебе, как обстоят дела за каналом. Иль Аммар мертв, – веско произнес верховный. – Не стану скрывать, я сам об этом позаботился. Но в этом можно найти и положительную сторону: взойди он на престол, нас ждали бы охота на теней, всеобщий страх и хаос на улицах.
– Кажется, мы это уже получили, – хмыкнул Кхаи, но Раммак, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Те жрецы, что поддерживали тебя, отчасти тоже мертвы. Некоторые попросту не добрались до своих храмов. Видят боги, Херис, этот бунт – вовсе не моя затея, хоть и не стану отрицать, что я готовил нечто подобное. Но то, что происходит сейчас, на руку только беженцам и беднякам. Эти волнения… – он на мгновение умолк, не то подыскивая слова, не то давая собеседнику вслушаться в набат, – они вредны всем. Мне, тебе, храмам, новому богу… Царству тоже, если уж на то пошло.
Кхаи наблюдал за ним, представляя, как гибкое каменное тело шакала, чья статуя покоилась тут же на постаменте, набрасывается на своего первого служителя, как морщится в гневе узкая собачья морда.
– Моя цель была натравить всю эту ораву на храмы. По толпе пошел бы слух, что наместника убили жрецы… – предупреждая возражения Кхаи, Раммак поднял руку: – Навряд ли люди на улицах знают, что именно на него вы надеялись. Завтра в город войдет войско, никаких столкновений бы не было. Просто старые боги ушли бы в изгнание. Растворились, пропали на задворках Царства вместе со своими жрецами.
– Ты забываешь о храмовых дружинах, – напомнил Кхаи. – Они найдут, чем ответить бунтовщикам.
– Херис… – бескровные губы верховного дернулись в усмешке. – Твои дружинники ходят по тем же улицам, что и другие. Они пьют в тех же харчевнях и развлекаются с теми же танцовщицами. Они не пойдут против своих друзей и соседей.
– Сама мысль ввести в этот город войска – кощунство! – продолжал настаивать Кхаи. – Столица священна. Ни один узурпатор не осмелится захватить ее, все предпочитали проливать за нее кровь подальше от города. Любого, кто приведет на эти улицы свои мечи, разорвет толпа. Ему придется бороться и с беднотой, и вельможами, и городской
