прошу простить!
– Ничего-ничего. Так, когда, говорите, он вернётся?
– А я не говорил…
– Знаю, что не говорили. Время?
– Со временем сложно. Сорванец совсем от рук отбился, может и по полдня пропадать. И как не бей – не исправляется. Боюсь, не подойдёт он вам оруженосцем…
– Это я решу сам. Я вернусь через неделю, в это же время. Проследите, чтобы ваш ученик стоял на этом самом месте.
Сир Хью вышел из мастерской в расстроенных чувствах. По словам мистера Койна ему предстояло совершить свой первый рыцарский подвиг во имя королевства – да и какой! В сущности, он самым явным образом намеревался предать данную королю клятву. Вдоль остатков размытой дороги бедняки в лохмотьях тянули свои руки, а их истощённые лица просили о горсти монет на еду. Немногим далее, где дорога становилась приличнее, дрожащие руки тянули уже стражники, чьи лица иссушила выпивка, а искривлённые рты просили подачки на стакан. Служить королевству – это сир Хью и намеревался делать. Как ведут себя настоящие рыцари, когда верность одной клятве означает предательство другой? У сира Боттла не спросить: тот умер счастливым в объятиях какой-то молодой девицы. При дворе короля служили кастелян сир Кротспот и камерарий сир Румчестер, но обратиться к ним за советом означало сдать себя и подельников с потрохами. Сир Хью нащупал сапогом плотную текстуру конского навоза и понял, что пришёл куда нужно.
– Чего изволите, сир? – спросил его конюх.
– Где я могу найти мистера Стабла?
– О, мистер Стабл, знаете ли, болен. – Отсутствие конюшего не стало новостью.
– Совсем не просыхает? Сколько вы его уже не видели?
– Да уж давненько, хворь, знаете ли, серьёзная!
– Знаем-знаем, видали таких.
– Вот и я тоже видал. Сам отродясь не болел, но средь стражников, говорят, недуг особенно распространён. И голова болит, и руки дрожат, и живут день ото дня на лекарстве. Жуть, одним словом!
– Ладно, господь с ним, с мистером Стаблом. Подмастерье его где? Только не говорите мне, что отослали!
– Нет-нет, трое их и все тут. Два пацана и девка.
– Девка?!
– Ну, знаете, баба у меня была, ох и умела мужика ублажить, а недавно лихорадка скосила. Так она перед смертью просила дочку её куда-нибудь пристроить, а я-то куда могу ещё пристроить, как не сюда… Зато ноги мне вечерами разминает, такая-то прелестница.
– Ну, мои ноги в полном порядке, – сказал сир Хью, – вы мне лучше пацанов сюда приведите, а девку не надо.
Конюх тотчас же исчез в проходе и вскоре вернулся с двумя мальчуганами, обоим лет пятнадцать от роду. Один смуглый, словно в грязи перемазан, второй с кожей белой, а волосами чёрными, как уголь.
– Вот этот, – Хью кивком указал на второго.
«И что только с ним делать?»
– Мистер? – робко спросил мальчик, за что тут же получил по затылку.
