открыта, я и зашла. Услышала разговор. Двое их было. Чванов и ещё один. Наверно, клиент. «Помнишь, – спросил клиент, – березу?» «Конечно, помню», – ответил Чванов. «Так вот листики – это шифер».
– Что за бред? – удивился Яблочков.
– Не знаю. Кешка тут как раз чихнул…
– Значит, все-таки Кешка там был…
– Нет! Нет! Не было его! Давай бумагу, всё подпишу.
Яблочков призадумался. Два обвиняемых, конечно, убедительнее, чем одна Фроська. Присяжные ведь могут и усомниться, что тощая баба с трясущимися от пьянства руками умудрилась заколоть отставного офицера, вооруженного револьвером. Однако второй обвиняемый, десятилетний мальчуган, непременно вызовет у присяжных жалость. Особенно если адвокат расстарается. И дело тогда развалится. А градоначальник за это всыплет. И не Крутилину, а ему, Яблочкову, якобы раскрывшему дело.
– Подписывай. Но запомни. Если вдруг опять начнешь тень на плетень наводить, рядом с тобой на скамью подсудимых сядет Кешка.
– Знаю. Давай бумагу. И стакан налей, раз обещал.
Уже через десять минут полицейская карета увезла пьяную Фроську на Загородный проспект в съезжий дом Московской части.
В одиннадцать на службу приехал начальник сыскной Крутилин. Яблочков первым делом доложил ему об успешном расследовании.
– Отлично. Молодец. Теперь есть чем порадовать градоначальника.
– Доклад ему, как обычно, в час пополудни?
– Да, ступай, надо подготовиться…
Братья Чвановы были не похожи. Ни внешне, ни по характеру.
Младший, Александр, пошел в мать. Скрытный, спокойный, дрожавший над каждой копейкой, после смерти Ольги Аркадьевны он подал в отставку и занялся вместе с отчимом ростовщичеством. Старший, Анатолий, был копией отца. Решительный, волевой. Братья с юных лет друг друга недолюбливали. Даже кулёк конфект никогда не могли поделить. Анатолий съедал свою долю сразу, Александр же удовольствие растягивал, что неминуемо приводило к конфликтам.
– Отдай конфекты мне, раз не хочешь, – требовал Толик.
– Я их потом съем, – возражал Александр.
– Ах так? Не хочешь делиться?
Дело обычно заканчивалось дракой, в которой побеждал старший, наглый и дерзкий.
Дерзкий снова отправился к маклаку, который вчера приодел его дворником.
– А, привет, заходи, – обрадовался приходу босяка лавочник. – Что? Слам принес?
– Нет! Приодеться снова надо.
– Кем на сей раз? Извозчиком, половым, мастеровым?
– Согласно паспорту, – усмехнулся Дерзкий, – мещанином города Гдов Псковской губернии.
Паспорт этот он украл в железнодорожном вагоне третьего класса по дороге из Москвы в Петербург.
– Тогда примерь сей сюртук. А сверху напяль этот картуз. Отлично! Как влитой. Бороду бы тебе подстричь, мещанин города Гдов…
– Без тебя знаю. Сапоги давай.
– Яловые, козловые?
– А,
