смеха. На Риджент-стрит все еще горели рождественские гирлянды в виде светящихся контуров северных оленей, скачущих над вереницей туристических автобусов. В каждой витрине светились неоновые вывески – РАСПРОДАЖА. В магазинах было оживленно. В одной из витрин мое внимание привлек ярко-желтый джемпер, и я поняла, что запала на него, эта бескомпромиссная желтизна проповедовала веселье, чего я так жаждала. Мощная волна тепла, способного генерироваться лишь центральным отоплением, обдала меня с головы до ног, когда я вошла в магазин. Ряды вешалок с вечерними платьями, печалившимися о том, что в эти праздники их уже не пригласят на танец. Итальянская мама что-то выговаривала своей обиженной дочери по поводу белого пальто. Повсюду были разложены груды перемеренной одежды.
Я сняла джемпер с вешалки и примерила перед ближайшим зеркалом. Сразу ощутила на себе электростатический разряд дешевой ткани, а мое отражение при резком освещении выглядело чертовски шутовским. И музыка в магазине вдруг сразу показалась слишком громкой вперемешку с женским галдежом, а воздух – очень сухим. Я стянула с себя джемпер и, спотыкаясь, выскочила на Глассхаус-стрит. Закрыв глаза, я повернулась лицом к ветру, чтобы он смахнул с него растрепавшиеся волосы и в надежде успокоиться. Вспомнились уроки дыхания от моей хозяйки-психотерапевта: на четыре – вдох, задержка на четыре и на четыре – выдох.
В супермаркете я загружала свою корзину, отдавая предпочтение свежим и здоровым продуктам, но не удержалась, однако, и от некоторых вредных ингредиентов. Мне хотелось, чтобы Генри явился к пышному пиршеству в атмосфере изобилия и спокойствия. Для основного блюда я купила стейк и картофель, к этому присовокупила разнообразную свежую зелень и бутылку красного вина. Сознавая, что на все набранное у меня не хватит денег, я решила перевести сотню фунтов со своего сберегательного вклада, ведь ситуация-то была поистине чрезвычайной. Нехитрые манипуляции с банковским приложением в телефоне, и проблема решена.
Когда я выйду на работу, то смогу вернуть деньги, и родители никогда не узнают, что на наследство бабушки Хелен было совершено покушение.
Вернувшись в квартиру, я физически ощутила давление тотального запустения. Теперь обстановка показалась мне убогой, простыни на кровати – спутанными, и от всех вещей веяло затхлой сыростью. Разложив продукты, я извлекла из-под кухонной раковины моющие средства, губки, тряпки и приступила к уборке: я пылесосила, скребла и терла все подряд. Застелила постель, взбила подушки. Когда стемнело, я зажгла все светильники. Посмотри, Генри, как я все хорошо сделала. Оцени, какой прекрасной подружкой я могла бы быть.
Когда Генри наконец появился, я только что вылезла из ванной.
– Ты вернулся! – воскликнула я, заметив его фигуру в дверях.
Он был бледен, небрит и выглядел еще более худым, чем обычно.
– Я не слышала, как ты вошел, – затараторила я, потянувшись за полотенцем.
Он молча подошел, взял полотенце из моих рук и закутал меня, словно ребенка, прежде чем прижать к себе.
– Привет, –
