с шумом глубоко вдохнул и, путаясь в простынях и спотыкаясь, выбрался из постели, как был, нагишом. Я потянулась к своему мобильнику, лежавшему на ночной тумбочке с мраморной столешницей, и повернула светящийся экран к себе. Ярко-голубое пятно окончательно выдернуло меня из сна в бледную реальность предрассветных часов первого дня наступившего года. Генри принял звонок, послышался его хриплый со сна голос. У меня было пять пропущенных вызовов от Пэдди. Скорее всего, он спьяну звонил, чтобы отчитать меня за исчезновение с праздника. Послышался глухой стук, я обернулась – Генри уронил телефон.
– Марла умерла, – сказал он.
– Что… – только успела выговорить я, как он перебил меня:
– Моя сестра умерла.
Обхватив голову руками и рвано дыша, он заметался по комнате. От его наготы вдруг повеяло беззащитностью и нелепостью.
– Нет, не шути так, – пыталась я что-то сказать.
– Блядь, – хрипел Генри, сотрясаясь всем телом. – Блядь!
Мне хотелось подойти к нему, обнять и защитить его своим теплом, но я не могла даже шевельнуться, будто меня приковали к кровати.
– Нет, – только и могла твердить я. – Нет. Нет.
– Мне надо идти туда.
Я кивнула.
– Оставайся здесь.
Натянув на себя одежду, свой праздничный наряд, Генри сказал:
– Я вернусь.
И ушел.
2
Одному богу известно, как я снова смогла уснуть. Проснулась от холода. От него у меня разболелся позвоночник. Укутавшись в халат Генри, я подошла к окну. Уже смеркалось. Я глянула вниз в глубь мощеного внутреннего двора, будучи практически уверенной, что именно сейчас увижу, как Генри возвращается ко мне.
Это неправда. Этого просто не может быть. Мы видели Марлу всего несколько часов назад. Лично я видела даже больше Марлы, чем хотелось бы: видела ее голую жопу, вихляющуюся на танцполе, видела огромную грудь, сочащуюся молоком, держала ее руку в своей – теплую, ЖИВУЮ! Умерла? Нет. Марла и до этого часто перебирала, но всегда очухивалась. Большая часть ее жизни – это жесткая вечеринка. Потребовалась бы лошадиная доза, чтобы остановить ее, – или какая-нибудь левая таблетка. Тут я подумала о Пэдди. Я должна позвонить Пэдди!
Он тут же ответил:
– Блядь, где ты?
Я слышала раньше, как он орет, но сейчас в его голосе появилось какое-то бесформенное дребезжание, от которого у меня защипало в носоглотке.
– Я у Генри.
– Поздравления, – дребезжание перекрылось ехидством.
– Пэдди, это правда?
– Она мертва, Джони. Блядь, она умерла… лежала на полу в ванной, все столпились вокруг и ничего не делали.
– Господи…
– Знаю, знаю…
– О боже…
– А где Генри?
– Ушел, нет его. Не могу сказать когда.
– А ты что делаешь?
