оказалось очень большой ошибкой.
Она не доверяла Петру важных бумаг. Он быстро освоился. Стал среди мастериц душой компании. Говорил комплименты, всячески располагал к себе. Андрею о старшем брате Евгенька не говорила.
В одну ночь случилось страшное. Банда Петра вынесла всё, что было приготовлено мастерицами для отправки в город: носки, шали, вязаные картины, обувь. Перед уходом преступники всё облили керосином и подожгли.
Купеческий дом, который много лет служил мастерицам местом работы, сгорел очень быстро. В селе в ту ночь никто не спал.
Утром после пожара Евгению вызвали на допрос. До выяснения обстоятельств её задержали на четыре дня. Она всячески пыталась связаться со следователем. Пыталась подговорить охранника, предлагала деньги.
Допрашивали её в грубой форме. Во время уже десятого по счёту допроса в комнату ввалился разъярённый следователь Андрей. Он кричал во всё горло. Грозился снять всех с должности и отправить под трибунал. А грозил он тем, что Евгения – ценный осведомитель, которого нельзя было даже пальцем трогать.
Тотчас перед задержанной все стали извиняться.
В коридоре Андрей заставил Евгеньку подписать бумаги о том, что она была завербована спецслужбами ещё в 1925 году.
Она подписала. Руки дрожали.
– Спасибо, – шептала она Андрею.
Он остался ночевать.
Уже когда дети спали, подошёл к комнате Евгеньки, постучался.
– Женька, открой, поговорить нужно.
Она открыла. Стояла перед ним в ночной рубашке с кружевными лямками. На плечи был накинут тонкий просвечивающийся платок.
Андрей вдруг тяжело задышал.
– Борюсь с собой столько лет, а ты всё такая же желанная, – прошептал он. – Не могу я так больше. Я тебя арестовать должен, посадить в тюрьму, отправить в ссылку. А я всё спасаю тебя. Он вдруг коснулся плеча Евгеньки. Платок сполз на пол.
Купчиха молчала. Смотрела на него пристально.
Андрей наклонился, положил голову на Евгенькино плечо и заплакал.
– Помоги мне, Женька! Как забыть тебя? Ты же купчиха, враг моему строю, враг для моей страны.
Евгения погладила его по голове и прошептала:
– Я помогу.
Она слегка оттолкнула Андрея, встала на цыпочки и коснулась своими губами его губ.
Андрей прижал Евгению к себе.
– Какая ты тоненькая, нежная, – прошептал он. – Неужели все купчихи такие, как ты?
– Все-все такие, – ответила Евгенька.
Дом Прохора Леонидовича стоял как прежде. Только окна теперь не были завешены плотной тканью. На них висели белые кружевные занавески.
Во дворе за маленькой дворняжкой с громким криком и визгом носился ребёнок двух-трёх лет. Невысокого роста молодая женщина вешала бельё.
Она оглянулась и увидела Ивана. Подошла к калитке.
– Вам кого? – спросила она хмурясь.
