всплески рыб – всё смешалось, пульсируя вокруг. Требовалось напряжение слуха, чтобы выделить из общей какофонии один-единственный звук – скажем, вон той серой пичуги, с белой грудкой и малахитовыми кончиками крыльев и хвоста.
Ивану казалось, что птиц здесь, на этой стороне, было больше, да и не только птиц, а вообще всякой летающей живности. Возможно, только показалось. «Как странно, – подумал он, – на этой стороне». Неокрепшая мысль, чиркнув, исчезла прочь.
Воздух, ручей, окружающий лес – всё было другим. Ручей был ближе к пещере, да и не ручей это вовсе – река, пусть неширокая, но вполне полноводная река. Оттого и ближе, что стала шире. С девственно чистой, прозрачной водой цвета бирюзы.
Охотник резко обернулся к воде, краем глаза уловив какое-то движение. На отмель рядом со струйкой, где несколько мгновений назад он тщательно, до боли оттирал руки песком, возвращалась стайка рыб приличного размера.
Это он, ничего не видящий, очумелый, запрыгнув в воду, распугал обитателей здешних перекатов, которые уступили место невиданному существу.
Дождавшись, когда он, вдоволь наплескавшись, покинет чистые воды их реки, а муть, им поднятая, рассеется, они вернулись на облюбованное место. «Да ведь это хариусы!» – едва не заорал он, но сдержал себя, выдержав чин.
И действительно, это были они. Вяло покачивая нарядно одетым спинным плавником-парусом, они рылись в осевшем иле, выискивая личинок, не обращая на Ивана никакого внимания.
А что это то самое место, где они заходили в пещеру, не вызывало сомнений.
Только вход в пещеру был выше по склону. Не было оврага, упавшей ели, вообще не было ничего, что бы скрывало вход в пещеру. А останцы? Иван не сразу их признал: они были выше, без изломов и трещин, вроде моложе.
«Это то самое место, но будто раньше. Куда, леший, ты меня завёл? Впрочем, сам согласился», – подумал он.
Шальная мысль, вынырнув из водоворота раздумий, снова чиркнула в голове, но на этот раз не унеслась прочь, а прочно там укрепилась.
– На этой стороне, верно, на этой стороне, – уже всерьёз, всё осознав, вслух закончил он мысль. Она, утвердившись в простоте истины, объяснила метаморфозы, произошедшие вокруг него и с ним.
Вопрос, висящий на языке, он задать так и не успел.
Леш, лукаво глядя на спутника, внешне был собран и даже суров. Но по искрам, мерцавших в бездонных омутах звериных глаз, угадывалось в нём хорошее расположение духа, оттого что часть пути, пусть и не самая трудная, пройдена, а испытания, пусть и не самые тяжёлые, остались позади. А суровость была напускной, вроде как по-другому и быть не может.
– Пойдём отойдём подальше, – взглядом указав на чернеющий зев пещеры, сказал он. – Пока зверь спит, не хотелось бы с ним встретиться.
– И мне не хотелось бы, – согласился Иван, присоединившись к спутнику, бодро шагающему прочь.
Иван,
