и кармелиты и множество других. Примерно в одно с ними время, испанский фанатик Доминик, основал орден Доминиканцев. Францисканцы, в свою очередь как ревностные и популярные исповедники, господствовали над умами народов, с которым они делили и радость и горе. Доминиканцы заведовали наукой и учебными заведениями по всей Европе, присматривали также за чистотой католического догмата и в качестве инквизиторов и преследователей еретиков, навлекали на свой орден всеобщую ненависть.
А каковой властью не только над душами простолюдинов, но и над властями обладали Иезуиты? Иезуитизм со всей ответственностью стремился создать нечто вроде Божьего государства в католическом смысле, с папой во главе, которое бы охватывало собой весь земной шар и глава которого, папа, был бы марионеткой в руках иезуитского ордена. Задача была давить не только свободную, новаторскую мысль, но и мыль вообще как таковую и заменить способность мышления темным чувством, отупляя массы и воспитывая их в раболепстве с неслыханной до того системностью и последовательностью. Привязывать к себе людей способных, богатых, сильных и вообще людей влиятельных соблазном ослепительных выгод. Знатное общество располагать к себе с помощью морали, притворствуя при этом при пороке и разврате. Людей бедных привязывать к себе заботами об их материальных нуждах, льстя перед чувственностью, корыстолюбием и пошлостью. Смотря от обстоятельств, все запутывать, чтобы над всем властвовать. Полностью сгубить любой прогресс человеческой мысли, заменить его откровенным прозябанием и обратить общество людей в стадо покорных овец. Вот таковыми были цели, задачи и стремления могучего католического ордена, носящего гордо название: Общество Иисуса. Сама организация и структура этого общества поистине заслуживает удивления. Здесь как нигде человеческая индивидуальность как таковая с полной самоотдачей жертвовалась на пользу целого. Сердце одного иезуита билось в груди целого ордена. Никогда до этого ни один генерал не имел в своем распоряжении более послушных, более фанатичных, неустрашимых и героически настроенных солдат. И никогда еще ни одно войско не находилось под командованием столь искусными стратегами как в обществе Иисуса. Иезуит мог быть кем угодно: искусным воином, государственным человеком, одаренным художником, воспитателем и преподавателем, предпринимателем и купцом, но он всегда оставался иезуитом, до фанатизма верным уставу своего ордена. Но при всем их влиянии на жизнь и быт смердов и людей влиятельных, я все же им весьма признателен хотя бы в том, что в кельях иезуитских монастырей находили спокойную гавань мудрецы – философы, живущие в то дикое, темное время именуемое средневековьем.
Церковь держалась далеко не одним только грубым насилием, основанным на религиозном фанатизме суеверной толпы. Постепенно она сумела подчинить себе и мысль, и науку, опутав умы сетью схоластической философии.
