вниз от бедра, и белый жакет из шелка в обтяжку. Анна недовольно посмотрела на хозяйку.
– Чтобы добиться успеха в делах, моему супругу рядом нужна была женщина. – Голос ее был таким же спокойным, как и движения, с которыми она вошла в столовую. Женщина говорила по-немецки с эльзасским акцентом. – Это могла бы быть любая дама из парижского общества. Но только если бы нужно было просто чистить дверные ручки французских торговых домов.
Усевшись на стул рядом с детьми, мадам Шмалёр погладила Жана по волосам.
– Я думал, ты плохо себя чувствуешь, – сказал Олаф Шмалёр.
– Уже много лет, – ответила мадам Шмалёр. Отпив из кофейной чашки, она поставила ее на подставку так, что фарфор зазвенел. Коричневая жидкость выплеснулась через край.
Анна видела: Шмалёров ожидает конфликт. Делать тут ей было нечего. И детям тоже.
– Пора приступать к занятиям. Медлить нельзя. – Она вложила в голос живость, которой совсем не чувствовала.
– Нельзя тратить время впустую! Совершенно верно, графиня! – сказала мадам Шмалёр, потянулась за булочкой и осмотрела ее со всех сторон, прежде чем положить на тарелку. – Давайте наконец познакомимся друг с другом. Я уверена, мой муж уже поделился с вами своими достижениями. Теперь мы хотели бы услышать, откуда наша новая учительница и как она оказалась в Париже. Не так ли, дети?
Кивнув, Жан и Анриетта выжидательно посмотрели на Анну.
Руки Анны все еще лежали на колесах кресла. Она могла бы ослушаться требования мадам Шмалёр и покинуть комнату. Но тогда разрыв между женщинами перерос бы в пропасть, которую Анна никогда бы уже не смогла преодолеть.
Олаф Шмалёр отодвинул стул.
– Прошу меня извинить. Меня ждут дела.
– Сядь! – приказала ему супруга.
К удивлению Анны, Шмалёр сел, но не придвинул стул обратно к столу. В нерешительности он закинул ногу на ногу.
– Хорошо, – сказал мужчина, вытащил из жилета карманные часы и так сердито на них посмотрел, что то, что те не сломались, было равносильно чуду.
– Пятнадцать минут, – уступил Шмалёр.
Анна никогда бы не подумала, что парижские пятнадцать минут тянутся так долго.
– Меня зовут Анна Молль, – начала она по-немецки.
– Дорогая графиня, – прервала ее мадам Шмалёр. – Давайте использовать язык нашей страны, чтобы дети лучше понимали, что вы нам рассказываете.
По лицу мадам Шмалёр пробежала тень улыбки.
Анна повторила фразу по-французски и продолжила:
– Я родилась 5 апреля 1821 года в Баден-Бадене. Любовь к литературе у меня от рождения, ведь мой отец был знаком с Гете. Вы же знаете, кто такой Гёте? – Анна вопросительно взглянула на Анриетту и Жана.
Дети растерянно посмотрели на маму.
Мадам Шмалёр покачала головой.
– Господин фон Гёте, безусловно, очень важен для всех немцев. Но, дорогая графиня, в эту минуту
