положении, в каком была, склонив голову и сложив руки.
Тогда с другого берега увидели, как палач медленно поднял обе руки; в лунном свете блеснуло лезвие его широкого меча, и руки опустились; послышался свист меча и крик жертвы, затем обезглавленное тело повалилось под ударом.
Палач отстегнул свой красный плащ, разостлал его на земле, положил на него тело, бросил туда же голову, связал плащ концами, взвалил его на плечо и опять вошел в лодку.
Выехав на середину реки, он остановил лодку и, подняв над водой свою ношу, крикнул громким голосом:
– Да свершится правосудие Божие!
И он опустил труп в глубину вод, которые тотчас сомкнулись над ним…[31]
Александр Дюма! Это имя Анне хотелось забыть, как страшный сон. И все же хорошо запомнить, чтобы предостеречь других. Этот человек был разорителем языка. Героем порока. Он облекал слова в короткую ночную рубашку анекдота вместо того, чтобы вознести их на пьедестал писательского искусства. Эта мазня пачкала мысли любого порядочного человека.
Анна с отвращением посмотрела на газетные листы у себя на коленях. Подкатив кресло к камину, она бросила стопку в огонь.
Посыпались искры. На мгновение показалось, что бумага задушит пламя, но огонь выиграл битву с напечатанной грязью. Истории из чрева литературы встретили свою заслуженную участь.
Анна смотрела на пламя. Она поступила правильно. Почему же она не чувствует облегчения?
В дверь постучали. Анна испугалась. Ее комната была еще не убрана. Оставшиеся газетные страницы были разбросаны по полу. Дорожные сумки стояли рядом с кроватью. А в камине все еще догорали страницы.
– Кто там? – спросила она по-французски.
– Мадам Шмалёр, – последовал ответ. – Графиня, можно вас на минуту?
Чего бы ни хотела хозяйка дома от Анны – она пришла как раз вовремя. Анна расскажет мадам о том, какую литературу читают ее дети. Это откроет ей глаза. Тогда она поймет, что Анна – учительница немецкого языка, которая не потерпит халтуры в руках Жана и Анриетты. Ни за что на свете!
Анна попыталась нагнуться в инвалидном кресле, чтобы собрать бумаги, но не дотянулась до пола. Она кое-как сдвинула листы кочергой. На бумаге остались черные линии.
Прислонив кочергу к умывальнику, она покатилась к двери. Мадам Шмалёр, скрестив руки на груди, смерила учительницу недовольным взглядом.
– Прошу, мадам.
Анна откатилась назад, чтобы освободить место для гостьи.
Мари-Александрин Шмалёр вошла и осмотрела комнату.
– Извините за беспорядок, – начала Анна. – Но Иммануэль еще не успел разобрать мой гардероб. Все утро он был занят лошадьми и каретой.
– Надеюсь, перед этим он вымоет руки, – сказала мадам с мрачной насмешкой.
Анна ничего не ответила.
– Хорошо, что вы
Отрывок из романа Александра Дюма «Три мушкетера». Перевод с французского К. Ксаниной.
