style="font-size:15px;"> – Заключение, я думаю, вполне очевидно. Наша жизнь, если верить вашим словам, страдание, а счастье, к которому мы привыкли противопоставлять его, всего лишь временное удовольствие…
– Я сказал бы даже кратковременное – перебил Бодхисаттва.
– И единственный путь обрести то вечное блаженство, к стремлению которого человек предрасположен, – нирвана, – продолжал делать вывод скиталец, – то есть отказ от существования. Весьма занятная мудрость, но не внушает доверия мне мудрость, основанная на уходе от жизни, ибо нирвана, на мой взгляд, не отличается от смерти, а обрести нирвану равносильно совершению суицида. Вы не учитываете одного и самого важного, свобода есть вечное блаженство, а нирвана мне не нужна, как не нужна и смерть. Ведь о чем не знают, того не желают. Но спасибо вам за наставление, просветленный. Мне пора уходить.
– Смотри сам. Мое дело сказать, твое дело принять, – сказал вслед уходящему бедуину мудрец.
Оглянуться не успел бедуин как он уже был далеко от Бодхисаттвы. Дальше он решил двинуться на запад, к мудрецу Аполлону. По пути он осмыслял сказанное ему просветленным. И, хотя он испытывал некоторый скепсис к учению о счастье нирваны, он не мог всецело не согласиться с вечными истинами Бодхисаттвы. Например, он был солидарен с его мнением о страдании, но отрицал, как уже было сказано, путь его предотвращения. А также не давали покоя мысли о мире, которое является только таким, каким явлен ему.
«Мое сознание отражает только определенный мир, но не весь, либо весь мир и есть то, что отражается в нем?» – размышлял скиталец.
Когда он дошел до нужного места, он увидел вдали силуэт высокого, физически подтянутого и широкоплечего мужчины. Вблизи же были уже заметны очертания его мужественного лица. Но быстро понял бедуин, что все это может быть мистифицированной экзальтацией телесной, то бишь внешней, красоты. Культ красоты такого тела не несет собой реальной красоты, лишь придает ей некоторое потребительское значение, иллюзорно и беспощадно внушающее свой императив экзальтированного тела в сознания людей, превращая их в загипнотизированных животных, стремящихся к обладанию и потреблению данной красоты.
– Приветствую вас, Аполлон, – начал бедуин, подходя к нему. – я слышал, вы сможете помочь мне, страннику, обрести мудрость в этом абсурдном мире. Хотелось бы получить некую помощь для понимания своего бытия и для понимая её цели.
– Приветствую тебя, странник, – быстро и надменно ответил ему Аполлон буду в состоянии беспрестанности. – Я расскажу тебе, что нашел я в своих странствиях по бескрайним полям самосознания. Однако моё учение нынче люди чаще отвергают.
– Почему же? – резко спросил бедуин.
– Стара моя парадигма, ибо я тот, кто побудил людей создавать миражи. Моё учение берет здесь свое основание. Но если раньше я и сам верил иллюзиям миражей,
