Девочка отпила глоток и поморщилась.
– Противный какой, горький.
– Пей, не капризуй! – сердито сказала старуха. – Хочешь выздороветь – пей.
Давясь и морщась, Марьяна выпила травяной отвар, потом встала, пошатываясь, добралась до кровати. Натянув на себя одеяло и свернувшись калачиком, она мгновенно уснула. Василь сидел на лавке, потрясенный рассказом девочки. Тягостное молчание нарушила Кузьминична:
– Еще раз говорю тебе, Василь, бери дочку, уезжай подальше, пока не накликала на себя девка лютую беду.
– Что же случилось с ней?
– Я вот что думаю. Она, когда играла, то очень об Яночке думала. С думой этой и уснула, а в руках у нее паненкина кукла была. Через куклу она Яночку увидела и болезнь ее разглядела. Ты понимаешь, Василь, Марьяна же ведь с паненки Разумовской не просто паука сняла, это она болезнь от нее оторвала. Да силенок, точнее опыта не хватило. Тут же обереги на себя повесить надо было, заговор прочесть, чтобы болезнь извести, да самой не пропасть. А она, ничего не ведая, просто в кулаке сжимала! То, что паук по ней побежал – это болезнь на нее перекидывалась! Паненку-то спасла, а сама померла бы!
Василь потрясенно молчал.
– Так на расстоянии через вещь только очень сильные ведьмы могут лечить, – продолжала Кузьминична. – Я таких не встречала. Опять же, не каждую немочь так взять можно. Чахотка – болезнь непростая, ой непростая. Это тебе не бородавку свести. Я за свою жизнь только один раз слышала про такую чародейку, бабушка рассказывала про женщину из Юровичей, которая могла от чахотки избавить. Да и та умерла, когда бабушка еще девчонкой малой была. Думаю, что и Анна такой силой не обладала.
– Почему?
– Кабы обладала, так не померла бы. Либо Олеську издаля загубила, с заломом не колготилась, либо, когда силы после колодца потеряла, забрала бы у кого-нибудь.
– Да что ты такое говоришь? – возмутился Василь.
– Не голоси, – поморщилась старуха. – Говорю, что знаю. Только не было у твоей Анны такой силы. А у Марьяны есть. И даже боюсь думать, какая большая сила у нее, если она смогла мать с того света вызвать, чтоб та ей помогла, да не умерла сама после этого и разумом не подвинулась. А годков-то ей нет ничего. Что же будет, когда подрастет?
Василь вздохнул.
– Уезжай, Василь, – тихо, но твердо сказала Кузьминична. – Чем дальше отсюда, тем слабее будет Марьяна, тем меньше натворить сможет. Уезжай, пока не случилось большой беды.
