style="font-size:15px;"> – Как поживает командующий? – судья ответил вопросом. В глазах Слышавшей забрезжила догадка.
– Недавно вновь просился сюда. Но получил отказ, конечно же.
– Почему?
– Потому что ему нечего тут делать… – констатировала очевидный факт Элинор. Ганнон ощутил укол от этих ее слов. Он тоже здесь был непрошеным гостем.
– Кажется, он так расстроился, что больше никого не принимает. Жаль, мне нужно с ним поговорить. А он только смотрит на ваш двор…
– Значит, стоит показать его вам, – вздохнула леди Илларин. Несмотря на раздражение от потери времени, женщина восприняла возможность разозлить Хилоба с энтузиазмом.
***
– В этой четверти, – леди Илларин указала рукой вниз, на одну из долей, на которые мосты делили двор, – и происходят чудеса.
– Совсем немного угля, – удивленно сказал Ганнон, всматриваясь в то, как люди работали с печами и двустворчатыми формами для литья.
– Да, и урумовой руды тоже. – Элинор указала на несколько сундуков. «Надо же!» – подумал Ганнон, хорошенько рассмотрев их.
– Первый раз вижу, чтобы породу хранили так надежно, – задумчиво произнес судья: сундуки с врезанными замками были окованы железом, такую работу одобрил бы и Боннар. – Хотя там ведь что-то, из чего можно сделать курум.
– Да, верно, – удовлетворенно подтвердила женщина. Юноша заслужил ее одобрительный взгляд. – Ценность знакам придает не вес металла. А его уникальность. Вы ведь помните меры веса?
– Да. Тарс, тан и риль. – Ганнон без запинки произнес названия монет, но смешался, когда попытался припомнить меры веса.
– Тарс – это просто амфора, – терпеливо начала объяснять Элинор. Она явно была настроена благостно. – Риль это триста шестьдесят тарсов. Считается, что человек столько ест в год. Тан… Я, право, не припомню, откуда он, но в риле их точно двенадцать.
– И вы просто придумали монеты, то есть знаки?
– В том и магия, – отвечала леди Илларин. Она лишь дернула уголком рта, но взгляд стал мечтательным. – Никто не помешал бы сделать риль размером с тан или отлить монету в десять рилей. Урума много, на Аторе это хорошо видно. Как мне рассказывали.
– А гравировки?
– Что, простите? – Илларин вырвалась из охвативших ее мыслей.
– Выпуклые знаки на монетах? Их гравируют?
– Нет, их отливают сразу. – Она указала на работников, что вставляли железные жерди вдоль формы в специальные отверстия. «Поэтому в монетах дырки в середине», – понял Ганнон.
– Тонкая же работа. Я имею в виду сделать такую форму, – пояснил Ганнон: внизу как раз заливали жидкий металл.
– Да, курум чудесен лишь тем, что уникален, но формы для его литья – это настоящее рукотворное чудо, – с гордостью сказала Элинор. На черный металл полилась вода, на несколько минут все скрыло поднявшееся облако пара. Когда оно рассеялось, форму распахнули,
