молча улыбалась, продолжая складывать из бумаги очередную затейливую фигуру, и вскоре я забылся, отдавая себя во власть детского восторга.
В день, когда травы коснулся первый иней, Создание явилось в грот с пустыми руками. Это немного удивило, но интерес разгорелся во мне только сильнее: какой вопрос она принесла для меня на этот раз? Девчонка присела у стены, ловя лучи ленивого ноябрьского солнца, с каждым днём дарящего всё меньше тепла. Обычно она устраивалась напротив меня, но на этот раз выбрала место на противоположной стороне ‒ как раз рядом с моей громадной тушей. Так близко она ко мне ещё не приближалась, и я невольно заёрзал на размягчённой листве ‒ желание отодвинуться было сильно. Удивительно, но мне не хотелось обидеть девчонку, поэтому я сдержал намерение и запечатал его внутри, выбрав перетерпеть неудобство.
‒ Ты не будешь задавать вопросы? ‒ спросил я украдкой. ‒ Неужели они кончились?
Вполне вероятно. Отчего-то эта мысль ранила, самую малость.
‒ Вопросы не могут кончиться, ‒ ответила она, но как-то неуверенно. ‒ Просто размышляю, какой задать следующим.
Слишком задумчивой она выглядела в тот день, и я занервничал из-за перемены в её настроении. Неужто она так серьёзно подходит к нашей небольшой игре? Мне бы хотелось и дальше выбирать понравившиеся камни и дышать свежей хвоей. Но признаться в этом было неловко, даже страшно: все эти мелочи вызывали во мне восторг и разбивали скуку вдребезги. Вот только лучше откусить язык, чем произнести это вслух.
Когда солнце коснулось своими прозрачными лепестками моей кожи, Создание перевело взгляд на меня и засмотрелось на чешую, залитую бледным светом. В пещере большую часть времени царил полумрак, да и сам я жался к стене, потому мой истинный окрас оставался в тени. Стоило солнцу заглянуть в отверстие пещеры, моя чешуя серебрилась и переливалась под нежными лучами, являя свою природную яркость и красоту. Лучше всего её великолепие раскрывалось, когда я покидал убежище при свете дня. Мой облик отпугивал живность, и никому из них не приходила мысль задержать на мне взгляд и поразиться переливами серебра на моей коже. Создание же смотрело на мой искрящийся панцирь, не отрываясь. Только она могла сидеть ко мне, чудовищу, так близко, да ещё и глядеть на меня так заворожённо. Это льстило, да так сильно, что я весь напрягся под её взглядом.
Она выставила ладонь вперёд и потянулась вперёд с намерением прикоснуться ко мне. Как касаются диковинки, в реальность которой сложно поверить.
Когда её пальцы почти дотронулись до моей чешуи, я почувствовал исходящее от них тепло, и меня будто пробило током. Неизвестные доселе образы всплыли в моей голове, они заслоняли друг друга, вспыхивали подобно молнии. Я вспомнил прикосновения, которых не могло быть, жар, исходящий от тел, шершавую кожу, влажность губ, льнущих к кистям, ногти, впившиеся в шею. Отвратительно. Мерзко. Нельзя, чтобы это повторилось.
