в отдалении от остальных; навис над зверем на высоте нескольких метров, примерился и камнем устремился к земле. Бедное животное не успело издать и писка, как его кровь брызнула во все стороны и окрасила бордовым пожухлую траву.
Оттолкнувшись от земли, я вновь взлетел ввысь, удерживая в зубах ещё тёплое тело, подбросил его и поймал в воздухе, погружая клыки всё глубже в ещё пульсирующую плоть, из которой рывками, вместе с кровью, утекала жизнь. Заглотив беднягу в минуту, я устремил алчущий взгляд на остальной скот. Те уже почуяли неладное и принялись метаться по полю, нелепо натыкаясь друг на друга. Зоркие глаза наметили новую жертву ‒ я ринулся к ней стремглав, вцепившись когтями в мягкую плоть и перерезая артерии.
Полный ужаса крик ‒ вот и услышал его вновь. Как бы мне хотелось лишиться слуха навсегда, чтобы больше не становиться свидетелем этого набата смерти, преследующего меня в кошмарных снах.
Я всё не унимался. Хватал, разрезал, ломал, душил ‒ и неизменно грыз, грыз, грыз. Животные забили панику, кричали судорожно; от их голосов тошнота подкатывала к горлу. Но я продолжал убивать, напитывая себя до отвала. Пасть пропиталась влагой, окрасившей клыки красным. Рвались, как нити, жилы, и хрустели на зубах кости.
Покончив с последней жертвой, я подхватил тушу и устремился к вершине одной из горных стражниц, чтобы закончить трапезу вдали от кровавого месива. Я не смел оглядываться: на поляне проступили кровавые пятна ‒ свидетельства моих бесчинств. Неистовый голод, пробудившийся столь внезапно, застлал разум, но после насыщения пелена спала и явила мне ужасающие последствия. Столько крови, столько смертей. И всему виной отвратительный монстр, чья чешуя так ослепительно серебрится в лучах слабеющего солнца. Я чудовище ‒ и я ещё раз напомнил себе об этом.
Приземлился на одну из вершин, достаточно узкую, чтобы уместилось только моё тело. Долины, где развернулось кровопролитие, уже не было видно за горным хребтом, но я всё равно повернулся к ней спиной, чтобы ничто не беспокоило меня за поглощением десерта. Тушка уже остыла, а мой аппетит почти угас, и я жевал медленно, пытаясь успокоить бешеный пульс, отдающийся во всём теле. Внутренности моей жертвы лопнули с неприятным хлопком, и я поморщился, но продолжил жевать ‒ зато теперь я буду готов к зиме. Несколько месяцев обойдётся без смертей.
Услышал позади себя шорох и резко повернул голову на звук. На краю крутого обрыва стояло Создание. Её одеяние терзал непокорный ветер, но её это не заботило. Она смотрела на меня, не отрываясь: на обёрнутый вокруг тела хвост, на посеребрённую броню, на кровавые струи, лившиеся из моей пасти. Я застыл, боясь пошевелиться. Сейчас увижу это ‒ замешательство в её взгляде, быть может, страх или омерзение. Но этого не было. Она глядела внимательно, без смущения или брезгливости. И затем она улыбнулась. Так тепло и заботливо, как никто никогда на меня не глядел. Среди всех этих криков и испуганных шепотков, запечатлённых в моей памяти, только её голос прозвучал заботливо: «Приятного аппетита».
