не произносила ни слова.
Подумалось, закончу работу, надо подарить ей приличную тачку, не болтать языком, а купить, пусть это будет сюрприз. Она словно слилась с портретом, подобралась, стала идеальной моделью. Я тоже исторгнул большой кусок жизни, меня завораживал мною же созданный образ женщины- фантома.
Моя Птица упруго ввинчивалась в холст, жило и дышало каждое перышко, все получалось, и вдруг на портрете едва заметно, или мне померещилось, стали проступать Танины черты. Я ведь освободи Тани и вот на тебе
– достала. Я решил ничего не менять, бросил кисть. По
– любому, надо было ставить точку, иначе моя птица превратилась бы в гарпию.
– Ну как?
– отойдя от мольберта, я спросил Регину.
– Ты вытряхнул себя наизнанку. Знаешь, трудно беспристрастно говорить о своем лице, о своем портрете…
Признаться, я не ожидал такой сдержанности, холода. Я сделал невероятный рывок в бледном творчестве, не за горами мой звездный час, мало ли что у меня впереди.
Краски подсыхали быстро, на день я поставил портрет под стеклянный купол террасы. Я уже подумывал, как мы с Региной оторвемся в следующий уикэнд где-нибудь на Ибице, собирался закатить грандиозный пир по случаю завершения работы и начать его прямо сейчас хорошим ирландским джином, фруктами, куском вырезки (предложить Регине курицу гриль посчитал дурным тоном), пусть пыточная камера с решеткой поскорее забудется, выветрится из памяти. И тут я услышал ее голос:
– Феликс, где твои кусачки? Отцепи меня. Видишь, эта тряпка, хитон, попал в сетку.
Инструмент всегда под рукой, хорошо заточен, перекусить звено дело минуты.
Я вошел в клетку, привлек к себе Регину, ладонь скользнула по ее бедру, щипцы выпали; раздался треск разрываемой материи, она схватила пассатижи и вонзила их мне в шею, в сонную артерию. Боль была сильной, но очень короткой, я ничего не понял, почему вижу все сверху, моя вылетевшая душа, мое астральное тело зависло над рабицей. Я учуял запах сырой рыбы, хотя дымилось на блюде мясо с папоротником, я ощутил запах смерти.
– Думаешь, мне тебя жаль? Не жалко. Посадить человека в клетку. Цветочки ему притащила! Забери их в могилу!
– Она отодвинула меня ногой, словно не впервой отнимала жизнь. Хлопнула открытой дверцей. Вырвалась на свободу. Регина вываливалась из своей одежды, брюки пришлось сильно затянуть ремнем.
Почему она не слышит как я кричу от ужаса?
Моя душа кружилась над ней, Регина профессионально, деловито упаковала холст с подрамником, не позабыла ни одного этюда, все рисунки подмела. Кому она с выгодой сбудет его? Что я мог знать о невероятной судьбе моего детища! Обернулся только раз, увидел себя с закатившимися глазами, на соломе, намокшую в крови майку, глупый клинышек стильной бородки – портрет трупа.
