прикрас, свою исколотую душу, -откровенничала Регина. Дивно пела с чужого голоса.
– Но ваш мазок, раскованное, неординарное воображение… – не унималась корреспондентка.
– Это мой метод, без воображения нет художника.
Не мог я слушать ее банальщину.
Отвлекая меня по мелочам в мастерской, она обдумывала свой неумолимый план.
Разбежались три коняги: я – в смерть, Регина к славе, Таня вышла замуж, и нас не соберешь в одну упряжку, как ни старайся. Я возвращался из земного времени в темное безвременье, в космическую конурку.
– Нагляделся? Нет больше пресловутой ностальжи – подбадривал меня Куратор.
– Да, по всем статьям облом, жалко, конечно, молодую жизнь.
– Почему же по всем? Всегда есть отдушина. А слабо написать о приключившемся с тобой, выдать текст?
– Типа, повести?
– Ты правильно понял. Дерзай. Банзай! Даю честное слово мутанта, если получится, твою повестуху опубликуют там, у вас. Передадим через наших посредников, литературных агентов.
Мою вялость, апатию будто рукой сняло, я загорелся, уцепился за его бредовое предложение, как парашютист за стропы.
Мня поместили в комнату без стен и потолка, в тесном пространстве болтался стол с компьютером, он, разумеется никуда не включался, последняя разработка. Это примиряло, обнадеживало, ведь никто из моего поколения уже не может навалять пером, навык потерян. Я отщелкал все, что думал о себе, осталось уже немного. Тень Куратора витала надо мной но чаще появлялись его шестерки, возникали в самые неподходящие моменты, подталкивали «под локоток», торопили. Мое творение, сочинение на вольную тему было почти закончено, все мне надоело, я устал и в сердцах произнес:
– Пусть я сдохну, хоть бы раз увидеть Таню!
И как будто исполняя чью-то волю, перенесся на Адриатику и пожалел, что утратил тело, плоть, способную ощутить шелк переливающихся волн, впитать морскую соль. Пульсирующий сгусток моего «я» колыхался в теплом, чужом воздухе. Казалось, еще мгновение, и я распадусь на крохотные буквы, на картофельные глазки. У ворот виллы стоял красный «феррари», я влетел в узкий дверной проем и не поверил – узрел Таню с детьми, она и два мальчика, расположившись на ковре, играли с крупной красивой собакой. Значит, мне было дано заглянуть в будущее! Таня совсем не изменилась, стала еще подвижнее, так же плавно изгибалась длинная спина, а тонкие пальцы зарывались в рыжую шерсть пса. Я захотел опуститься к ней на плечо, но побоялся накликать беду. Вдруг я заметил на малиновых, мягкого цвета обоях, портрет, Женщину-Птицу. Она приобрела, выкупила его, неужто распознала чуть заметное сходство в дымчатом лице, в выпуклых птичьих глазах? Все, оказывается, совершилось, окольцевалось.
Умри вместо меня
Что худосочный аспирант не жилец, Агния поняла сразу.
