едва продрав глаза, с чашечкой кофе в руке, я включил мою серебряную скорлупку и набрал номер Регины.
– Куда ты пропал? – холодно поинтересовалась она.
– Трудился. Работы выше головы. Приедешь, сама увидишь.
Зачем давать время для новых расспросов, спросил сам:
– Регина, хочешь пожить у меня, на хуторе?
– Пожить? – всполошилась она, не зная как отнестись к моим словам.
– Устрой себе каникулы, побудь недельку, дней пять, ну… сколько сможешь, – ласково говорил я.
Регина молчала. Да, я не подарок, странный субъект, со мной нелегко, но чем черт не шутит, а вдруг вот он, ее, ускользающий шанс? – угадывался нехитрый ход мыслей.
– Ты же не зря бросила монетку в фонтанчик, – бодро продолжал я.
– В общем, приезжай, жду тебя часа в четыре…
– Могу и раньше, соберусь и нагряну, – в голосе Регины послышался довольный смешок. – О, кей!
Уговорил. Впрочем, вряд ли могло быть иначе.
Солнце еще было в зените – огромная брошка, золотой осьминог, пришпиленный к небесной лазури, когда Регина, отпустив попутку, взобралась ко мне на взгорье. Вошла в миленьком вельветовом пальтишке, не новом, но из хорошего бутика, разномастные волосы переливались радугой – то, что требуется, – отметил я; она держала наперевес несколько белых калл, обернутых целлофаном, я снял замшевую перчатку, чмокнул ей руку.
– Я подумала, у тебя есть все, нет только цветов.
– Да она определенно настроилась на романтическое приключение.
– Вот это фишка!
– Регина сделала несколько шагов и остолбенела, стояла, разглядывая великолепную клетку.
– Такого я нигде не видела. Перформанс?
Я кивнул.
– Ну, круто.
– Она обняла меня за шею, потом сняла туфли, обошла клетку, трогая пальцами золотистую решетку. Я тем временем разжег камин.
– Можно зайти внутрь?
– Конечно.
– Я стащил с Регины одежду, галантно распахнул дверцу. Нагота отливала белизной, как мраморные каллы с пупырышками воды.
– Ой, какая прелесть! – напялила хитончик с дымчатыми перьями, раскраснелась, предвкушая, как займется любовью в клетке.
Невероятная игра, затеянная мной, уже развивалась по своим законам, затягивала в крепкую паутину, и я становился одним из действующих лиц.
Мы обнимались, зарывались в сено, разворошили подстилку.
– Давай будем здесь жить, так здорово, – разгоряченно шептала Регина мне в ухо. Посмотрим, что ты скажешь через полчаса, – подумал я, притомленный ее напором, жарким водопадом истосковавшегося тела. Где изумивший меня сиреневый свет кожи, острые черты птицы? Вспыхнув на мгновенье, птичность лица рассыпалась, ускользала. Что же тогда? Вся моя затея напрасна?
– Не поняла! –
