снадобьем, храните в нем?
– Да, в общем, всякие ненужности…
– Ненужности?
– Ну, это только на первый взгляд ненужности, а попробуйте избавиться от них, и они сразу же вам понадобятся…
– Хорошо. Когда вы обнаружили, что склянка пропала? Она ведь пропала, так?
– Я обнаружил пропажу сразу же после отравления Скворчанского.
– Так-так-так… – Начальник сыскной поднялся с диванчика, медленно обошел сидящего на стуле Джотто, после чего сел на свое место за столом. – Вы случайно обнаружили это, или проверить вас сподвигло именно известие об отравлении городского головы?
– Известие об отравлении.
– Но почему? Если верить вам, и в пропавшей склянке был именно афродизиак, то… – начальник сыскной запнулся и, блеснув глазами, высказал предположение: – А может быть, вы мне сказали неправду, и там был яд?
– Нет-нет, там было то, о чем я сказал.
– Тогда не понимаю вашего беспокойства, – фон Шпинне развел руками, – ведь не могли же, в самом деле, вашим снадобьем отравить Скворчанского?
– Тут дело в дозировках.
– Поясните.
– Дело в том, что и в афродизиаке, и в яде кантарелла используются одни и те же ингредиенты, а именно шпанская мушка.
– Кто та женщина, перед которой вы хвастались, что у вас якобы имеется яд? Назовите ее имя!
– Я порядочный человек и не могу этого сделать! – возмущенно воскликнул итальянец. Правда, это возмущение выглядело несколько театрально, и было понятно, что если спросить еще несколько раз и более настойчиво, то Джотто, несмотря на свою порядочность, скорее всего, назовет имя этой таинственной женщины. Однако начальник сыскной решил поступить иначе. Он не стал давить на кондитера.
– Снова понимаю вас и ценю, что в мире еще остались порядочные люди, поэтому я прерываю допрос и продолжу его завтра утром. – Фома Фомич нажал латунную кнопку электрического звонка.
– Но… – заерзал на стуле Джотто.
Однако начальник сыскной оборвал его:
– Ничего не хочу слышать, эту ночь вам придется провести у нас в гостях. Сожалею, но другого выхода у меня нет.
По звонку явился дежурный.
– Этого в камеру! – распорядился фон Шпинне.
– Господин полковник… – Кондитер уже не ерзал, он вертелся на стуле и делал жалостливое лицо.
– Слушать ничего не хочу. Да и вы тоже посидите, подумайте, соберитесь с мыслями. Может быть, до вас в конце концов дойдет, что вам сейчас выгоднее всего говорить правду и ничего, кроме правды. А пока отдыхайте. Все! – Начальник сыскной сделал отмашку рукой, показывая дежурному, чтобы он увел Джотто.
После того как кондитера увели, в кабинет тихо вошел Кочкин.
– Нет-нет, Меркуша, не садись. У тебя полно дел!
– Что за дела?
– Мне нужен этот мальчик, как его там, Марко. И нужен немедленно!
– Уже поздно… –
