не посылал.
– Ну-ну.
Константин Степанович отвернулся к телевизору. Егор постоял еще несколько секунд и вышел. У родителей он долго не задержался, перекинулся парой слов с Настей, с мамой обсудил планы на каникулы и ушел, не проронив ни слова о разговоре с отцом. Ирина Михайловна расстраивалась из-за их ссоры, и хотя она поддерживала мужа, сыну нравоучениями не докучала. Если бы возник повод, она бы высказалась, но по собственной инициативе решила не лезть. Самое загадочное в этой истории было то, что Егор к истерике был не склонен и всегда производил впечатление человека взвешенного, если не сказать, хладнокровного. Вряд ли кто-нибудь мог предположить, что из-за минутного порыва, из-за банального вопроса – «Кому выгодно?» – можно так сильно поругаться с родителями.
В мотивы Егора Константин Степанович вникать не хотел. Он свято верил, что сын не имеет права так поступать с отцом. Особенно если отец был нормальный: ребенка не бил, пьяным под забором не валялся, из семьи не уходил. И уж тем более нельзя было предположить, что Тихомиров написал в комментариях какую-нибудь глупость. Егор получил в институте техническую специальность, в политических вопросах был дилетантом, и хотя сам Константин Степанович политиком не был, определенную идеологическую подготовку он все-таки проходил, кое-что понимал в жизни. С тех пор как он учил историю, на политической карте мира произошли значительные перемены. Все эти события Тихомиров встречал уже взрослым состоявшимся человеком. Егору в девяносто первом было всего три года, он не видел Советского Союза и едва ли мог составить адекватное представление о жизни в СССР. А уж чему их учили на уроках истории, Константин Степанович знал в самых общих чертах.
В семье Тихомировых следили за событиями в Украине. Никакого интереса у Константина Степановича не было, просто хотелось знать, что в голове у старшего сына, чего от него можно ждать. После Рождества Ирина Михайловна огорошила супруга новостью, что Егор якобы хочет поехать в Киев, поддержать митингующих. На самом деле Ирина Михайловна неправильно поняла Настю, которая делилась с ней новостями от Егора. Но если однажды и был такой разговор, решил для себя Константин Степанович, значит, какие-то основания для него были.
– Егор собирается куда-то ехать? – обратился отец к Насте за ужином – в тот вечер она осталась дома.
– Я ничего не слышала, – ответила она тихим голосом, глядя в тарелку. Настроение для разговора у нее, судя по всему, было неподходящее, но иного случая могло не представиться.
– Про Киев что?
– Это какие-то его друзья собирались, – она помолчала немного. – Он говорил, что и ему хотелось бы, но это несерьезно.
– Что ему, интересно, там делать?
– Не знаю, – безучастно ответила Настя.
– Ты с ним общаешься?
– Время от времени.
– Ясно, – он замолчал, собираясь с мыслями.
