и бесполезности бытия.
– Мы с Попкой решили, что нам тоже пора завести парней,– подытожила Снежкина…
– Если я в девятнадцать не выйду замуж, я никогда не выйду замуж, – отозвалась Бурцева. Она всегда говорила кратко, тезисно, пропуская второстепенности…
– Да ладно тебе, Бурец, ерунду молоть! – осадила подругу Ша.
Я внутренне сжалась. Большинство девочек в классе считали Бурцеву истиной в последней инстанции. Если Наташа говорила чушь, лучше было промолчать. Например, Бурцева утверждала, что ГУМ и ЦУМ – название одного магазина. Попкова, по простоте душевной, решила поправить подругу, расширить, так сказать, её кругозор… В итоге, Попка пришла домой зарёванная и с разбитым носом.
– У неё мама врач. Херли… Пускай лечит – практикуется, – ничуть не расстроилась Бурцева.
Попковой часто доставалось от Бурцевой. Мы играли в «подкидного». Я, Ша и Снежкина «вышли». Бурцева не любила проигрывать, умела блефовать. У Наташи был козырной король, ещё король, и шестёрка. У Попки– три мелких козыря. Ходила Бурцева.
– Берёшь?! – вопросительно-утвердительно сказала Наташа и дала козырного короля.
Попкова, естественно, не смогла отбить и взяла…
– Берёшь?! – тем же тоном, но с ещё большим усилием, сказала Бурцева.
И Попкова, которая могла отбить некозырного короля любым из четырёх своих козырей, вдруг забрала эту карту!
Бурцева расслабилась, облегчённо сбросила последнюю карту.
– Подожди, Наташа! Попка могла отбить второго короля! Она ошиблась! Попка, ты что: совсем? – возмутилась я.
– Ой! Могла! – опомнилась Попкова.
– Ну так и била бы! – сказала Наташа.
– Это нечестно! Попка не проиграла! Ты, Наташ, её своим авторитетом задавила! – не отставала я.
– Заткнись, Гурь! Игра закончена! Ты, Гурь, не лезь! А ты, Попка, не расстраивайся – в любви повезёт!
– Ты, Бурец, в девятнадцать ещё учиться должна. Какое замуж? Спятила?!– развивала мысль эмансипированная Ша.
Бурцева промолчала. На моей памяти это было впервые. Может, она любила Шу за доброту и гостеприимность, а скорее на Бурцеву подействовал магнетизм богатой обстановки состоятельных людей и чёрной икры.
В седьмом классе Бурцева превратилась в милую девушку: перестала драться, носила модельное «каре», красный велюровый батник, чёрную мини-юбку, колготки в сеточку и красные дефицитные итальянские лодочки. На школьной дискотеке к Наташе подходили учительницы и интересовались, где ей купили «такие милые туфли». Бурцева благоухала ландышем французских духов, была очаровательна. Выглядела старше.
Хулиган Иванов повзрослел, он нервничал: всячески надоедал Наташе, за глаза оскорблял – хулиган боялся, что его любовь станет достоянием общественности. Как-то сгоряча Иванов послал Бурцеву «на хуй». Весь
