Это антиавторитарное, декадентское отрицание всех традиций, буржуазных правил, законов и моральных кодексов произвело неизгладимое впечатление на молодого фотографа[63].
Капа и Герда обошли несколько банков и дорогих отелей, захваченных пестрыми отрядами антифранкистов. Так, анархистский союз CNT FAI разместил свой хаотичный лагерь вдоль улицы Calle Layetana, которую вскоре переименовали в Via Durriti, улицу Дуррити, в честь анархиста Буэновентуры Дуррити, погибшего при обороне Мадрида. Троцкистская Рабочая партия марксистского единства (POUM) устроила свою базу в отеле Falcon, недалеко от площади Каталонии. На одной площади Капа и Герда натолкнулись на отряд, состоящий из одних женщин. Герда увидела в них модели поведения, а Капа – свой первый продаваемый испанский репортаж. Он предвидел, что фотографии этих амазонок с лицами, словно выточенными из слоновой кости, длинными локонами и новыми обтягивающими рейтузами, появятся на обложках французских и английских журналов. Они долго снимали одну особенно красивую воительницу: она сидела на террасе кафе, зажав винтовку между колен, и была поглощена чтением женского журнала…
На центральном железнодорожном вокзале Барселоны Капа и Герда видели, как тысячи ликующих людей уходят сражаться с мятежниками на Арагонском фронте. Ни на одном из их снимков не видно обычных мучительных прощаний и расставаний. Вместо этого – безграничный оптимизм рабочего класса Барселоны, уходящего на фронт, чтобы там бить печально известных «мавров» генерала Франко. На одном вагоне кто-то написал белой краской: «Jurad sobre estas letras hermanos: antes morir que consentir tiranos» – «Такими словами клянемся, братья: лучше умереть, чем покориться тиранам!» Большинство этих молодых людей, которые с энтузиазмом высовываются из окон и поднимают кулаки в республиканском приветствии, больше никогда не увидят Барселону…
В конце августа Капа и Герда проехали более 240 километров до ближайшей линии фронта, которая проходила вблизи Уэски, города в Пиренеях на полпути между Средиземным и Атлантическим побережьями. Но в этот момент на фронте не было никаких боевых действий. Надеясь запечатлеть первую победу республиканцев, они двинулись дальше на юг. Их интерес поддерживали известия о сотнях немецких коммунистов, которые служат в милиции POUM за несколько миль от города. В Лесиньене, к северо-востоку от Сарагосы, Капа и Герда ненадолго примкнули к тому самому отряду, в котором позже провел зиму Джордж Оруэлл. (Потом его ранили, и разочарованный и озлобленный Оруэлл весной 1937 года покинул Испанию[64].)
Их снова ждало разочарование. Пестрый «личный состав» подразделения в большинстве своем носил разномастные головные уборы, был вооружен какими-то древними ружьями, а главное, слонялся без дела. Потом они узнали, что республиканское правительство в Мадриде запланировало первую крупную атаку на силы Франко – она должна была произойти в Кордове[65]. В начале сентября они снова отправились в глубь Испании с твердым желанием снять настоящий
Капа был одним из многих молодых идеалистов, включая Джорджа Оруэлла и Андре Мальро, которым Гражданская война дала самый важный жизненный опыт. Для тысяч других молодых мужчин и женщин во всем мире, которые вызвались бороться с Франко, война также символизировала линию фронта в идеологической битве против тоталитаризма. Им казалось, что если Франко победит демократию в Испании, то останется мало надежд на то, что фашизм можно будет остановить в другом месте.
В ходе войны сторонники Франко развязали братоубийственный террор. Почти каждый город, захваченный мятежниками, становился свидетелем множества публичных казней.
