Аркадий унюхал доносящиеся из кухни аппетитные запахи и услышал совершенно спокойный голос матери: «Нет, Софа, никакая она не французская… Врет, как адвокат. Уж я-то, мать художника и вдова искусствоведа, в красках разбираюсь… Говорю тебе: плешь свою она красит разогретой баночкой йогурта с добавлением двух столовых ложек хны и одной – басмы… А что ей вообще может идти с таким патриотическим носом? Им же жуков из-под коры доставать можно!.. Нет, ну ты – совершенно другое дело. Ты – дама эффектная, представительная…»
Певзнер хихикнул. Только вчера в телефонном разговоре с носатой Розой мать сказала о Софье Израильевне: «Если эта каменная баба с острова Пасхи купит гимнастический обруч, он будет ей как раз впору».
Увидев на пороге сына, мадам Певзнер стала закругляться: «Ладно, Софочка, встретимся на вернисаже. Критики пишут, что это – не картины, а „марсианские хроники“… Я, как вдова искусствоведа, хочу в этом убедиться. Ну да… Роза с Альбиной, чтоб им смотреть по телику одну рекламу, тоже собираются явиться в своих „лапсердаках“. Ну, в тех, „дизайнерских“, которые якобы от Андреяновой… ха-ха-ха. Целую тебя, дорогая!»
Стол был полностью накрыт к завтраку. Там стояли внушительных размеров пиала с золотистым бульоном из куриной грудки, холодец из петуха, гречневая каша с куриной «котлеткой» во всю тарелку, салат из свежей редиски со сметаной, ароматный яблочный пирог и пузатая прозрачная чашка с белым чаем.
Последним Ираида Львовна гордилась особенно. Этот гастрономический изыск был «ноу-хау» чайных церемоний. Заключался он в том, что чаинки, собранные специальным образом, при заваривании в чашке раскрывались в изумительно красивые цветы.
Аркадий этот чай терпеть не мог – и за его терпко-сладковатый привкус, и за странную маслянистость, и за похожие на медуз самораскрывающиеся цветы. Мать же, буквально силой, вливала «живительную влагу» в рот «неразумному дитяти». «Он бешеных денег стоит! – внушала она сыну. – Его компоненты очищают организм, нормализуют гормональный обмен, способствуют снижению веса. Разве ты не хочешь похудеть?».
Это был запрещенный прием. Похудеть Аркадий Маркович хотел уже лет пятнадцать, но у него ничего не получалось. Двигался он мало, ел много, наследственность имел соответствующую – и мать, и покойный отец габаритами обладали отнюдь не балетными. Периодически он, конечно, брался за себя: пил новомодные капсулы, ходил на иглоукалывание, принимал слабительные средства, глотал таблетки, вызывающие чувство насыщения, истязал себя диетами, даже одно время носил на мочке уха специальную клипсу. Но акции эти были кратковременными, и вскоре все возвращалось на круги своя.
– Мам, я же просил тебя не наваливать столько, – поморщился Аркадий, глядя на стол. – Из-за тебя я скоро стану похож на Винни-Пуха.
– Да чтоб наши недруги так жили, как тут навалено! Я же специально тебе все облегченное готовлю: бульончик, холодчик, котлетка – все
