князю великому подставляли, благо Владимир Святославич женолюбив достаточно и притом неразборчив. Уж в этих-то тайных делах Волчар разбирался – отец учил кое-чему.
Хотя… может, они к князю через Некраса… ну и глупо. Есть множество витязей, гораздо более к Владимиру приближенных.
Прозор, меж тем, нагнулся и, нашарив на полу кольцо, откинул ляду. Из провала пахнуло знакомым запахом земли и чуть подгнившего дерева.
– Слезай.
В подклет вела крутая лестница. Внизу было темно. Прозор спускался следом за витязем с горящей лучиной в руке. Огонёк трепетал, разбрасывая причудливо-рваные тени, хотя сквозняка и не было. Захлопнулась ляда, заставив пламя рвануться в сторону.
В лазе было низко, – чупрун на бритой голове Волчара то и дело задевал за верх, осыпая за ворот землю и заставляя ёжиться, ровно мышь на морозе. Пол тож был неровный. Несколько раз витязь споткнулся, последний раз особенно сильно, мало не полетев наземь. Выругался, помянув богов, мать чародея и все на свете подземные ходы.
– Здоров лаяться, – несмотря на повязку, можно было понять, что Прозор говорит с одобрением. – Ни одна нечисть тебя не одолеет.
– А что, здесь нежить водится? – мгновенно остановился Некрас. Мгновенно пришли на ум всякие страсти вроде оглоданных костей и загубленных душ. Мелькнули перед закрытыми глазами оскаленные и жёлтые клыки, шерсть и чешуя, что-то когтистое и, одновременно, копытно-рогатое.
– Да ты не бойся, – с коротким смешком ответил чародей. – Нас они не тронут, даже если и есть.
Волчар вскипел было – чародей посмел сказать, будто витязь боится! Но Прозор уже вновь подал голос:
– Всё, пришли уже, снимай повязку.
Волчар стряхнул с головы надоевшую тряпку и огляделся.
Пещера. Тусклый пляшущий свет лучины в руке Прозора терялся во мгле подземелья.
– И что дальше? – ядовито спросил витязь. – Будем ждать Жар-птицы, чтоб посветлее стало?
– Не будем, – равнодушно отозвался чародей. Он щёлкнул пальцами, и в пещере вдруг стало светло. Не так, как на улице днём. Скорее, как в сумерках. Но всё же можно различить даже лицо Прозора, даже его бороду.
– Что это светит? – спросил Некрас, стараясь казаться равнодушным.
– Какая тебе-то разница? – пожал плечами чародей. – Долго пояснять. Видал, как гнилушки светятся в темноте?
Свет и впрямь был похож на гнилушечное свечение.
Витязь вновь огляделся. Чуть в стороне была вкопана широкая и низкая лавка, а прямо напротив неё – вторая, повыше, резная, с высокой спинкой и узорными подзорами, укрытая медвежьей шкурой.
– Ну, а теперь?
– А теперь будем ждать, – терпеливо отозвался чародей.
– Жар-птицу? – насмешка у Некраса проснулась вновь.
– Нет, – всё так же терпеливо обронил Прозор.
– Присесть бы хоть, – витязь вновь
