style="font-size:15px;"> Лес надвинулся тяжёлым полумраком, дышал в уши и затылок мягким звериным дыханием.
– А… обращаться только в полнолуние можно? – мой голос невольно дрогнул.
– Не только, – отверг отец, оглядываясь по сторонам. – В иное время пень надо и заговорённый нож… ну да ты знаешь. Да только опасно это.
Я непонимающе глянул на него.
– Будешь часто обращаться – годам к сорока станешь волком навечно. И речь людскую забудешь, зверем станешь несмысленым…
Отец вдруг прервал свою речь и бросился наземь, перекинулся через голову. В следующий миг из вороха одежды вынырнул дородный матёрый волчище. Сел и пристально глядел на меня, чего-то ждал.
Меня вмиг охватили страх и любопытство, какое-то странное чувство, острое желание оборотиться вслед за отцом и отчаянный страх навсегда остаться волком.
Волк что-то угрожающе прорычал, и я, решась, тоже бросился оземь…
Я был – вой князя Божа, Кудим Волчий Клык.
После вчерашней битвы готы отступили за реку… как там она звалась? Дан, Дон… не помню. Конунг Винитар был согласен на мирное докончанье с ополчением словенских родов. На том берегу готы уже ставили огромный белополотняный шатёр, где должны были встретиться конунг Винитар с нашими старцами и князем Божем.
А вот и князь!
Звучно протопотали конские копыта. Народу ехало много – сам Бож, двое его сыновей и все старцы – семь десятков человек. Шитые золотом и серебром зипуны, наборные брони и островерхие клёпаные шеломы. Шестеро конных воев с копьями наперевес – почётная стража-сопровождение – не для опасу, чести ради.
– Ещё б им не мириться, – пробурчал кто-то сзади. – Коль мы их подпёрли, да русь2, да Баламир-хакан…
Я недовольно дёрнул плечом, неотрывно глядя на тот берег, где с лодьи уже сходили на берег последние старцы и вои. В душе медленно нарастало чувство тревоги, какое-то чутьё, унаследованное от моего деда, предка-оборотня, что одолел заклятье и основал наш род.
В этот миг на том берегу звонко заревел рог, и на толпящихся около лодьи словен со всех сторон ринули готы с оружием наготове. Наши вои бросились было навстречь, да куда там – вшестером против двух сотен. Восстал крик и гам, слышный даже на нашем берегу. Сотники заметались было, да что там… пока лодьи снарядишь, там уж всех перебьют…
Я был – вой князя Кия, Рябко Переярок.
Каменистые увалы, поросшие полудиким виноградом, тянулись на полночь, перемежаясь жёлтыми пятнами глиняных проплешин.
Богатая страна Угол. Жалко оставлять.
– Богатая страна, – словно подслушав мои мысли, повторил кто-то рядом. – Жалко оставлять.
Я невольно скосил глаза. Ого! Сам князь Кий Жарыч!
– Гой еси, княже.
– И тебе поздорову, – кивнул князь. – Ладно, мы сюда ещё вернёмся.
– А сейчас…
Под русью здесь имеются в виду упоминаемые Иорданом «росомоны».
