совдепу про себя:«Когда же черт возьмет тебя!.
Учтя уроки поголовной
Переоценки лиц и сил,
Своей родней и родословной
Онегин хвастать не любил.
А чтоб и мне, в известной мере,
Не повредить его карьере,
С его семьёю в этот час
Позвольте не знакомить вас,
Мой любознательный читатель.
Но на вопрос, каков собой
Модернизованный герой —
Онегин, добрый мой приятель —
Ответить ясно вам готов
В стихах последующих строф.
Упорных, стойких убеждений
Онегин с детства не имел,
И без особых угрызений
Добился чина «управдел».
Не знал он лозунгов любимых
И при бесчисленных режимах
Их, как бельё, переменял,
При всех правительствах стоял
Он близко к сферам, в авангарде
Ловцов доходных, теплых мест,
Где человек и пьёт и ест…
Служил при гетмане он в Варте,
И как-то сам Эйхгорн решил,
Что он умен и очень мил[68].
Менее определенно, но столь же предсказуемо вписываются в исторический контекст «романтические» фигуры Ленского и Татьяны (прочих персонажей пушкинского романа в стихах авторы пародий редко выводят на страницы своих произведений – они и в пушкинском тексте более чем пародийны). Ограничусь примерами из пародий К.И. Чуковского, Lolo, А.Г. Архангельского и М.Я. Пустынина:
С тобою, помнишь, на «камчатке»
Володя Ленский пребывал.
В свои латинские тетрадки
Учителей он рисовал?
Ты помнишь, привязал бечёвку
К его ноге, пиша диктовку,
Дабы при каждой запятой
Он дергал связанной ногой.
Вы это звали телефоном…
Но сей полезный телефон
Начальством не был оценён:
Одначе, братец, ты астроном —
Инспектор Ленскому сказал
И за рукав легонько взял.
Ты помнишь, сей безвинный гений
Удел всех гениев познал,
И от сердечных попечений
Его инспектор оторвал…
Его изгнали… Бледный, кроткий
Предстал он перед старой тёткой
С ненужной книжкою в руках,
С мольбой в испуганных очах…
Сначала он хотел в монахи,
Потом в гусары, а потом
Назвал Евгенья подлецом,
Стал красные носить рубахи
И на челе изображать
Глубокомыслия печать[69].
Порхает флирт «полуневинный»
На даче Лариных-сестёр:
Царят в хорошенькой гостиной
Цветы, духи и милый вздор…
Предупреждаю вас заране,
Что нет совсем в моей Татьяне
Татьяны пушкинской примет!
Моя Татьяна любит свет
И обожает Мопассана,
Прочла «Pucelle», прочла «Nana»
И не мечтает у окна,
Как бледнолицая Светлана…
Ей лет с четырнадцати мать
Судьба Онегина… С. 290–291.
Судьба Онегина… С. 255–256.
