почему от этой же точки ежедневно отчаливают наши пароходы. Юлий Цезарь рассчитывал без труда завоевать Британию, но он ошибся[62].
В детстве Джейн не могла говорить об этом так открыто, но позже она часто рассказывала о беседах с историческими деятелями, которые вела в своем воображении[63]. «Когда я была маленькой, я разговаривала с ними, просто чтобы не заскучать».
Первым был Томас Джефферсон – то есть до тех пор, пока она «не исчерпала свои скудные знания о том, что может заинтересовать Джефферсона. Он всегда стремился окунуться в абстракции». Затем она обратилась к Бенджамину Франклину, который, как она сообщила однажды интервьюеру, интересовался «подробностями, практическими деталями, например, почему аллея, по которой мы идем, не вымощена, и кто мог бы ее замостить, если бы она была вымощена. Он интересовался всем». Она могла рассказать ему, как работает светофор, или наблюдать его удивление тем, как одеваются современные женщины.
Она никак не ограничивала свое воображение, и очевидно, никто не пытался сделать это за нее. «Там, где я выросла, в Пенсильвании, – писала она, – дети верили, что в августе по ночам озера переворачиваются»[64]. Потом она лучше изучила этот вопрос, но тогда: «Я представляла себе это чудо: как в темноте, бурля, вздымаются и переливаются воды и сквозь них виднеется сверкающая рыба. Мы знали, когда это случалось, потому что потом находили плавающие обрывки водорослей и в верхнем слое воды в несколько футов, обычно таком чистом, – ошметки ила со дна и удушливый запах».
Довольно рано Джейн увлеклась поэзией. В 1950-х годах мать собрала ее юношеские работы и переплела около тридцати из них в маленькую книжечку. В шутку или всерьез, не ясно, они были «изданы» как работа Сабиллы Боден, одной из прародительниц по линии Бесси, жившей пять поколений назад[65]. Стихотворения Джейн назывались «Мышь», «Стирка», «Зима» и соответствовали ее возрасту; они казались очень детскими, но ведь она и была ребенком. Чаще всего они были рифмованными: «До чего же интересно знать, / Любят ли зебрята танцевать?» По большей части они были милые, порой очень ласковые. С другой стороны, поражало разнообразие тем и стилей. Джейн писала басни, как у Эзопа: их героями были мухи, блохи и мыши; коротенькие истории про Авраама Линкольна, пирата Черную бороду и французского поэта Франсуа Вийона. А вот теплые воспоминания о лагере герлскаутов: «В лунном сумеречном свете / Искры тают от костра / Листья шепчутся о лете, / Не устанут до утра…» А вот наслаждение игрой слов: «Плачет, плачет мой малыш: кошечка поймала мышь / Диньки, донки, дон…» Или: «Однажды верба вербная / Как воскресенье вербная / Увидела игривую / Простую / Рыбу рыбную / Рыбачащую в море». Некоторые, чуть более сложные, приближают юную Джейн к нам: «Лужи песни сложат о дождливом дне. / Как сегодня в школу не идется мне / Гром греми сильнее, ливень лей рекой, / Струями свободы мне лицо умой! / Ветер будет бесноваться, / Как тут дома оставаться?»
Что бы мы ни думали о ее детских текстах,
Цит. по: Чарльз Диккенс,
Warren, p. 16; Fulford, «Radical Dreamer».
Ранний черновик «Экономики городов», Burns, 8:6.
Благодарю Декера Батцнера и Бургин Джекобс за то, что дали мне посмотреть сборник Сабиллы Боден.
