вздыхал и глухо стонал.
– Плохо тебе? – спросила через дверь Оля.
– Да.
– Есть куда стакан поставить?
– Что?
– Есть куда стакан с чаем поставить в ванной? – спросила громче Томилина.
– Да, – неуверенно отозвался Данил, – а что?
– Ничего.
Оля приоткрыла дверь и быстро оглядела помещение. Впритык к ванне стояла стиральная машина. Из-за ее угла хмуро выглядывал Поспелов. Она поставила на машинку красную чашку с белой надписью Nescafe и закрыла дверь.
– Пей, – донесся голос из коридора. – Если затошнит, не теряйся. Лучше пусть вырвет, потом будет легче. – Она сделала несколько шагов к кухне, но вернулась. – Уголь пил?
– Нет.
– Он у тебя есть?
– Не-а.
– Хорошо. Я выйду, принесу тебе полисорб. Ты там как, справишься, пока меня не будет?
– Справлюсь.
Ближайшая аптека была в соседнем доме, ярко-зеленая неоновая вывеска бросалась в глаза на выходе из арки. Данил знал, что она скоро вернётся, с замиранием сердца он ждал её появления, но в то же время хотел, чтобы она подольше постояла в очереди. Деловой тон, с которым она предлагала ему засунуть два пальца в рот, совершенно его смутили. Едва ли Поспелов понимал, что после всего ему от неё нужно, и всё же он всей душой хотел дать понять Ольге, что сердце его разбито, и вся дальнейшая жизнь отравлена.
От этих мыслей становилось тошно. Даниил не любил актёрствовать, заламывать руки, он вообще не любил слишком эмоциональных людей. Но даже раненное, перерожденное, загубленное чувство к Томилиной не покидало его души. Требовались сверхмеры, чтобы они могли быть вместе. Правда, он не знал, как можно изолировать прошлое, вырвать из себя часть личной истории, как стать другим человеком, тем, кто не повторит прошлых ошибок, как бывшее сделать небывшим. И ладно бы, если б речь шла о Даниле, в себе он не сомневался. Сможет ли Оля? Захочет ли?
Вскоре его размышления прервал звонкий щелчок дверного замка. Дверь тихонько скрипнула, Оля сняла обувь, прошла в кухню, вымыла руки, загремела чайной ложечкой, размешивая суспензию, и постучалась в ванную.
– Можно?
– Входи, – как можно твёрже ответил Поспелов. Её решительные действия навели его на мысль, что разыгрывать умирающего не стоит.
– Пей, – подала она стакан и присела на пол, упершись спиной в закрытую дверь. – Сразу, пока осадок не выпал.
С трудом Данил выпил.
– По вкусу похоже на туалетную бумагу, – зажмурился он и глубже опустился в воду.
– Прохладная, – кончиками пальцев Томилина коснулась воды и тут же потянулась к горячему крану. – Не нужно мёрзнуть. Простудишься ещё.
– Ну и хрен с ним, – отозвался Поспелов, – не жалко.
– Не глупи, – Оля поджала губы, – лучше выспись как следует. Завтра будешь решать, когда не так стыдно будет.
