Особенно к себе.
– Даже так? – подыгрываю ей.
– Ага. Подожди… В глазах всё поплыло – слишком сильные. Сейчас пройдёт, – на её глазах лежит кисть руки. В голову ударило…
– Не надо игнорировать мои требования, – говорю я серьёзно.
– Да… Так вот: ты себя держишь в ежовых рукавицах, – проснулась она. – Я тебе скажу, что у тебя есть другая личность, которую держишь взаперти… Она страдает от внешней оболочки. Снаружи, ты животное, а внутри тебя сидит что-то милое и приятное, которое жаждет общения. Но ты запер на сто замков, и даже воздуха свежего не даёшь глотнуть…
– Не понимаю, к чему клонишь…
– Ты не умеешь расслабляться, офицер! Нельзя же быть таким угрюмым!?
– Если я расслаблюсь – ты уже вряд ли, когда-нибудь, закуришь…
– Пожалуй, ты прав, – это моя прерогатива.
Я смотрю, а она улыбается во весь рот. И глаза заблестели – опьянела. Всё-таки, я удивляюсь её умению не зацикливаться на больных моментах жизни. От неё вся грязь отскакивает, как голос от бетонной стены. В себе не держит обиду… Но, я же знаю, что это защитный рефлекс. Это психика обороняется! Потому она такая поверхностная…
Мне грустно и, в то же время, улыбка так и просится на лицо. Грустно от того, что девочка не осознаёт последствий, а смешно лишь потому, что повеяло теплом. Она – словно солнце… Я разворачиваюсь к окну и продолжаю наблюдать за обстановкой на улице. Всё, что вижу, то и говорю: машины ездят взад-вперёд; люди ходят, как муравьи – туда-сюда. У каждого – свои дела… Но мне не нужны те мурашки, что трудятся с утра до ночи… – я выслеживаю трутней, как солдат, и соблюдаю порядок в обществе, убивая неверных элементов в социуме.
Я стою и удивляюсь их сплочённости, качеству командной работы. Всего-то, за каких-то полчаса сумели здание взять в, невидимое глазу простака, оцепление; организовать наблюдение, доставить людей, переодетых в простых работяг. Ведь знают, что мы спрятались и понимают, что никуда не уйдём. А это значит, что у них есть перед носом монитор, на котором видна неподвижная точка. Они, как хищники, – затаились в ожидании, когда жертва сама к ним в руки придёт. В таком случае, нам нужно…
– Вау… Элис! – за моей спиной раздаётся радостный вскрик.
«Элис», – думаю я. «Ты ещё не видишь, в каком мы состоянии…».
Что…? Подожди, какая может быть… Она же…
Я разворачиваюсь с вопросом на устах, но мой рот отвисает ещё шире, когда вижу девку с телефоном в руках. С ТЕЛЕФОНОМ В РУКАХ!
Я ловлю плечом пыльное окно, которое должно быть где-то рядом… Потому что в сторону повело, тяжёлый ком в животе очнулся, и потянул тяжким грузом ко дну. Но ноги держат напор – я стою и не падаю, а лишь повторяю форму буквы «Г», упираясь руками в колени. Дышу… Зачем я это делаю? Почему я не иду? Я жду… Жду, когда проклятая темнота спадёт с моих глаз, и снова увижу довольную рожу девчонки…
– Элис… Наконец-то,
