несколько номеров, проверил специальные счета предоплат.
Клиенты, даже самые высокопоставленные, были заранее уведомлены, что серьезные переговоры об участии в Мероприятии возможны лишь после внесения солидного залога. Не говоря уж чтобы гарантировано зарезервировать место участника.
– Ты смотри, – присвистнул Ваня, – уж и бабки перечислили! Ничего не поделаешь.. Ладно, Машка, – энергично распорядился он, – зови их завтракать.
И, вскочив на ноги, принялся аккуратно сворачивать тростниковую циновку.
Крупные рыжие пятна золотились на его мозглявом, нескладном, как у кенгуру, теле. Взяв постель в охапку, педантично запихнул в низкий, вроде броненосца, комодик.
Девушка развернулась и стала спускаться по маленькой винтовой лесенке вниз. Ваня босиком зашлепал за ней.
Этажом ниже располагались основные апартаменты. Оранжевое перетекало в розовое, розовое в янтарное. В едином пространстве разместились диваны, столовая, кухня с жаровней-барбекю, мини-сауна и камин. А в самом центре, как прозрачный пенал регулировщика, еще и душевая кабина. Все равно просторно так, что хоть на велосипеде катайся.
Как был нагишом, по желтенькому, как желток, ясеневому полу Ваня прошлепал прямо к кабинке и встал под душ.
– Машка, – крикнул он, подставляя лицо ледяным сверкающим брызгам, – мне нужно пятнадцать минут!..
Через пятнадцать минут в белой футболке с собственным портретом на груди, простых голубеньких джинсах, обутый в белые спортивные туфли, Ваня встречал гостей. В углу ироничного рта торчала не прикуренная белая сигарета. Рыжеватые, еще влажные волосы топорщились, как у мальчишки.
Двери разъехались. Гости одновременно шагнули из громадного, как комната, лифта. Двое. И тут же Ваня окрестил их про себя: одного Мышонком, другого Гусенком.
Некоторое карикатурно-шизоидное сходство действительно имелось. Только если бы энергично-жизнерадостный, с хрестоматийными щетинками-усиками мышонок заболел экзотической африканской слоновьей болезнью и его разнесло так, что шикарный темно-синий костюм, натянутый на жирную полторастокилограммовую тушу, трещал по швам, а ушастый деформированно-мощный череп начисто выбрили, как у бандита. Что касается Гусенка с ущербным, пронзительным птичьим взглядом, перепончатым носом и нижней челюстью в виде приплюснутого клюва в нежном пуху, то его голова несомненно была отделена от хилой птичьей тушки и приращена к мощному и гибкому, как у стаффордширского терьера, торсу. Видимо, с такой же молниеносной реакцией и мертвой хваткой.
Обменялись рукопожатиями.
– Привет! – сказал слоноподобный Мышонок. – Ах, какая погода!
– Погода-то! – сказал собаковидный Гусенок. – Привет!
На фоне гостей Ваня и вовсе выглядел щуплым подростком. Искоса взглянув на незнакомцев, тут же повел их к большому круглому столу, застеленному белой скатертью.
В первый
