мощность и, превысив её ещё на пятнадцать процентов, взорвался. Погибла Ремез и получили ожоги различной степени ещё несколько человек из числа сотрудников лаборатории и обслуживающего персонала.
Анализ проб топлива, взятых с места трагедии, показал завышенное число высоко энергосодержащих компонентов, а со склада лаборатории – норму.
Заключение акта госкомиссии гласило, что причиной взрыва послужили недосмотр и халатность при хранении, транспортировке и заливке горючего в энергопитающие системы со стороны самого же создателя топлива – Ремез Галины Фёдоровны. С этим Остапенко согласиться никак не мог. Он пытался возражать. Но ему прозрачно намекнули, что в противном случае его самого ожидают очень и очень неприятные последствия. В министерстве, один из его сотрудников, давний знакомый Богдана, недвусмысленно дал ему понять, что подобной трактовкой заключения акт обязан заместителю директора завода Шишкину Вениамину Бенедиктовичу. Тот, кажется, не прочь бы был занять директорское кресло. Богдану не хотелось верить в это. Ему он доверял во всём, как самому себе. За всё время совместной работы у них не возникло ни одного крупного разногласия, ни одного серьёзного инцидента. К тому же были исключены элементы взаимного непонимания. В этом, как полагал Остапенко, была заслуга Шишкина, обладавшего способностью принимать компромиссные решения. Шишкина он высоко ценил как специалиста и организатора производства. Да нет, быть того не может!
Однако, в дальнейшем, жизнь подтвердила справедливость высказанных опасений.
Не желая идти на сделку со своей совестью, повинуясь внутреннему протесту против несправедливости, подлости и лжи, Остапенко подал заявление об увольнении с завода. Прошение было отклонено, а его самого перевели на должность заместителя начальника цеха вспомогательного производства. Директором завода был назначен Шишкин.
– Богданчик, Богданчик! – ободряюще улыбаясь, но с некоторым сожалением в голосе, сказала ему тогда Ольга, возвратившаяся к этому времени из командировки. – Ну кому ты собирался что-либо доказать своей отставкой? В этом – весь ты, похожий на человека, объявившего голодовку в знак протеста против того, что Земля вертится не в ту сторону. Вот чудак!.. А в общем-то скажу тебе так: никогда не сожалей о чём-либо уже содеянном. Значит так надо: судьба. А насчёт всех этих козней, так ведь это во все времена и эпохи. Была бы жертва, палач найдётся. Ты лучше вот что… Бери-ка отпуск, да поезжай вместе с Саней к себе на родину, в Севлюш. Развейся, отдохни немного, и поймёшь, как всё же жизнь хороша и мир прекрасен…
С той поры прошло девять лет, исподволь, незаметно. Но тень горьких воспоминаний так по сей день и заслонила собой окружающую действительность, увлекая его своими невидимыми нитями в далёкое прошлое…
– Что-то Сани нет долго, – забеспокоился Богдан Юрьевич, выходя из состояния полузабытья и посматривая на часы сквозь ход преломлённых,
