даже, меньше всего желающего обратить не себя чье бы то ни было внимание. Если и натыкался на кого-то неуклюже, то шарахался, как безумная лошадь от собак.
А она подошла сама. Подошла к нему, представляете? Ну, что, что могло привлечь ее, такую молодую, такую… восхитительно красивую. Ослепительную просто!
– Молодой человек… простите…
Он не понял, что она обращается к нему. А когда понял – остекленел. Как же это, женщина… и говорит с ним?! Он запаниковал. Этого не просто не может быть, это абсолютно неестественно!
– Молодой человек… я вам не помешаю? Можно мне… кхм, вы удивитесь, конечно, но… можно мне рядом с вами постоять? Там такая золотая точка проглядывает, с другого места не видно!
– А… да-да, конечно! Что вы! – он поспешно отпрянул, не понимая и не веря еще, что она именно о том и говорит. Она скромно улыбнулась, и встала рядом, подняв голову к небу. Он застыл, неприлично разглядывая ее. Как она прекрасна! В длинной серой юбке, твидовом жакете и теплых перчатках. Огромные густо подведенные глаза, алый рот. Так прекрасна, что хотелось зажмуриться, и прислониться к ней. Сердце остановилось – подумал он, и горько усмехнулся – да давно уже. А она смотрела завороженно и не дыша на эту точку, в небе. И была такой родной, такой… милой, такой своей! Если бы он мог объективно смотреть, так ничего особенного – худощава, большеглаза, росту среднего. Но он млел и таял, и если бы мог думать в тот момент, то точно благодарил бы богов, за дарованный миг стоять с ней, чудесной, рядом. Он забыл все свои горькие дни, он грелся… даже шарф упал, а он не заметил, теплый от ее присутствия.
– Милая… – прошептал он, непроизвольно.
– А? – вздрогнула она, и посмотрела на него.
– Вы извините, я… – тут она пожала плечами, и он сьежился от страха – я смутил ее?
– Я пойду, не буду вам мешать, вы извините, я не хотела, чтоб вы подумали обо мне…
– Нет, нет, что вы! – промямлил он, теряясь.
– Я пойду, помешала вам, наверное, спасибо! – она быстро развернулась, и ссутулившись зашагала прочь. Он стоял, и в отчаянии смотрел ей в худую, сгорбленную спину. Неужели?.. Нет, она не должна уходить! Теплая, милая – нет!
– Погодите! – закричал он, бросаясь ей вслед. Шарф был забыт, не глядя затолканный в глубокий карман пальто. – Ради бога, девушка!
– Да? – она обернулась с такой надеждой и тоской в глазах, что он чуть не схватил ее в объятья.
– Я… это… – промямлил он, ища свой шарф на шее, и не находя. – Я хотел вас спросить, вы… – тут он опустил голову, понимая, что не знает что сказать, в лютом ужасе от своей беспомощности.
– Вы правда видели ту точку? – ему стало неуютно без спасительного шарфа, и он тер горло, глазами собаки заглядывая ей в глаза. Непроизвольно прикрыл шею руками, полегчало.
