блюда старуха, и перерезать себе… Нет. Так я маме не помогу, да и себе тоже. Если он после смерти преследует меня, какова вероятность, что я освобожусь от него в другом мире?
– Думаю тебе неизвестно, что погибла она из-за тебя? Не думаю, что старуха посвящала тебя в то, что произошло тогда. Ты была совсем крохой. Никчёмной, неразумной сущностью, которая должна была вырасти в нечто важное. Тебе отвели роль, уже при рождении. Она знала это. Пыталась спасти и расплатилась по счёту жизнью. Если ты желаешь загладить вину перед матерью, если хочешь, чтобы жертва её не оказалась напрасной, становись на лестницу и полезай наверх.
– Это ложь! – мне хотелось схватить его, встряхнуть так сильно, насколько хватило бы сил. Выбить из него всю эту дурь, чтоб он замолчал. Но я не могла этого сделать. Сволочёнок пытался заставить меня делать то, что ему было угодно и у него это получалось. Нужно найти способ избавиться от него. Возможно, провести какой-нибудь ритуал. Один из тех, что проводила бабка по ночам, стоя в лунном свете. Но я не знала ни одного из них, потому как, не хотела знать ничего, что знала она.
Трясясь от злости, я подошла к лестнице, ведущей на чердак и остановилась. Я вновь мешкала. Ни без причин. Не знаю сколько времени прошло пока мы безмолвно смотрели на друг друга. Он с ехидной улыбкой на лице, я со сжатыми от гнева челюстями, но когда я приняла, наконец, решение, я уже видела, лишь очертания его лица. Ни увечий, ни зияющей чёрной дыры вместо глаза похожей на бездну, ни отвратительно порванной щеки, через плоть которой, наружу всё время что-то торчало. Зубы, язык или ещё какая-то мерзость. На улице смеркалось.
Возможно, где-то там же наверху, найдётся и книга с ритуалами. Чем чёрт не шутит – подумала я и ступила на первую ступеньку. Закутавшись поплотнее в халат, я бесшумно, ничего более ни говоря, отправилась наверх, по ступенькам, на чердак, вооружившись от терзающих мою душу страхов одним лишь фонариком, который, словно заранее кем-то приготовленный лежал на комоде рядом с лестницей. Оказавшись на верхней ступеньке, я вновь припомнила воображаемое мною безжизненное тело старухи с торчащей из горла трахеей, но отогнала от себя эту мысль.
Чёрт! Успокойся. Возьми себя в руки! Проклятая стерва давно уже мертва. Её тело гниёт в могиле, засыпанное двумя метрами земли – мысленно отругала я себя, попытавшись приподнять крышку, ведущую на чердак, но у меня ничего не вышло. Я посветила на неё фонариком и заметила то, чего не наблюдала там ранее. Три здоровенных гвоздя заколоченные наискось в основание чердака. Сначала я даже оторопела, размышляя о том, как же они здесь оказались, ведь старуха этого сделать никак не могла. Старуха, как раз-таки и отправила меня на чердак. Вряд ли она заколотила бы его перед кончиной. Не сразу, но до меня дошло, что забитые гвозди, проделки моей тётки.
– Ты была здесь тётя? – произнесла я вслух.
– С кем ты разговариваешь?
– Сама с собой, ведь
