style="font-size:15px;"> Взрослые болтают об отношениях детей, как о чем-то отвлеченном, как врачи обсуждают при пациенте его анализы. Кто с кем хочет сидеть; кто кого позвал гулять, а кто не согласился выйти; кому что подарили на день святого Валентина… Хочется иметь больше надменности, больше выдержки, чтобы не позволить взрослым делать из этого тему. Но мы сами не умеем держать лицо, никто из моих сверстников.
Сегодня на уроке отличница Таня расплакалась от того, что ее не посадили рядом с отличником Лешей. «Он итак почти гулять не выходит», – прогнусавила Таня, и ее душевные муки выразились в кривой мимике и слезах. Она стояла у парты перед лицом учителя. А Леша стоял у парты пунцовый, рядом с ним сидела другая девочка. «Позорище», – подумала я и переглянулась с Ксюшей. «Позорище», – вторил взгляд Ксюши.
Русичке Валентине Александровне до того, как она приехала на Север, случалось скакать на лошади, вести переговоры с бандитами, отбивать украденных на Кавказе невест и возвращать их в семьи «до позора», потому что невесты эти были школьницами, ее ученицами. Но и Валентина Александровна тоже покраснела от слез Тани и не знала, что отвечать.
А накануне каникул проводили игру в секретного друга, где каждый должен был сделать подарок человеку, чье имя он выудил в лотерее. Один мальчик, который даже не догадывался, что он любим одноклассницей, вернулся домой с двумя кассетами «Терминатора», черной турецкой рубашкой в рубчик, клетчатым шарфом и сладостями. Остальные же подарили друг другу открытки и копеечные брелоки. Мы провожали взглядами мальчика, навьюченного любовью одноклассницы, и думали о том, как во всё это успели проникнуть родители этой девочки, а потом все задумчиво разбрелись, позвякивая безделушками.
Это проходит. Ведь всезабывают, кто и когда писал в штаны и кто боялся оставаться без мамы в садике. Зато сейчас они живут. Они делают разные нелепые вещи, после которых мы с Ксюшей переглядываемся, но они ЖИВУТ. И вот я, бездумно водя глазами по строкам книги в холоде и в чужом подъезде, может быть тоже жила.
А как быть, если Женю преследуют все существа женского пола, начиная с младших школьниц и заканчивая подругами старшей сестры? Из чувства бунта можно выбрать не Женю, а кого-то другого. Можно влюбиться в мальчика с параллели. Ходить вместе с каким-нибудь общительным парнем (когда в Синегорье кто-то с кем-то встречается, говорят«ходит с ней», «ходит с ним»), проникнуться его чувством юмора, привыкнуть к смешным ушам, распознать родственную душу. Мы прорывались бы к школе через дождь, раздуваемый лютым ветром, а вечером любовались бы горстью огней с городской площади нашего маленького не-города. Тоже романтика.
Но Женя слишком другой, и та, что дружит с ним, должна непременно выделяться из толпы татьян лариных, которые смотрят, пишут, приглашают, одаривают и делают всё первыми, наступая друг другу на головы, нередко при поддержке мам.
Толькомоя Ксюша сразу отказалась влюбляться в кого-либо в поселке. Сразу, как только люди стали
