развеивала тусклая свеча. Амеон оставил попытки разглядеть – нащупал прелестные губы. Нежный, с толикой приторности, поцелуй воодушевлял и наполнял счастьем. Мир остановился – невзгоды готовы подождать, а проблемы не смели противиться. Ему больше не было стыдно за шрамы на шее, он больше не стеснялся своей наготы, не боялся открыться… Ничто не в состоянии разрушить идеальное умиротворение. Почти.
«Так почему же этот поцелуй не может быть настоящим?»
– Степень недовольства в значительной мере уменьшена, – сказала распутница и потянулась на перине.
Бледно-синие огоньки, зафиксировались на Эколте, словно хрустальные, не выражая чего-то определенного. Тоненькие пальчики принялись гладить рубцы на его голой груди.
– А тебе… – он напрягся, почесал шрам на шее. – П-п-понравилось?
– Конечно, ты был просто великолепен…
«Обманывает? Или нет? Или да… Боже, я так и думал, что облажаюсь…»
Распутница вздохнула, заметив его беспокойство.
– Скажу так – для дебюта весьма неплохо.
Он потупился вниз и нахмурился. Занервничал.
«Для дебюта… Я хотел бы, чтобы это был он».
– Ты так и не сказала, – вспомнил он, – как тебя зовут?
– Крошка Топаз. Я же говорила, ты меня совсем не слушал?
– Нет-нет, я про реальное имя.
– Оно вполне реально, спроси любого в «подарке».
Любого. Можно спросить любого. Это слово сотрясало его сердце и не давало покоя. К горлу подступил склизкий ком. Он почувствовал жжение в груди, непонятный жар вокруг висков и на спине. То же самое он ощущал, каждый раз, когда наблюдал Ювиаду вместе с Гартом. Романтик расплылся в натянутой улыбке и почтительно кивнул, поджав губы:
– Значит ли это, что ты мне никогда не ответишь?
– Почему же? Может когда-нибудь и скажу. Но не сегодня.
Ами попытался встать, как вдруг дева остановила его:
– Да неужели? На ночь глядя? – Милашка загоготала. – Не стоит так буквально воспринимать мои слова – я так со всеми говорю. Ложись спать и не чуди, – она потянула его за собой и примкнула к плоскому животу, провела по шрамам от укусов. – Ночью холодно… Ты же меня согреешь?
– Но сколько я тебе должен? – вырвалось у Амеона.
– Ты не перестаешь меня удивлять… Напомню слоган сего прекрасного заведения: «Первый раз – безвозмездно».
Эколт не переставал хлопать глазами и заливаться краской.
– Боже, какой невинный! Иди сюда, глупышка, – кокетка подобралась к его безбородому подбородку, чмокнула, а потом укусила за щеку. – А сейчас – спи.
«Вот. Вот почему в этом поцелуе так много фальши… Ей… Ей чужда любовь… Или я ошибаюсь? Люциам, скажи мне, что я ошибаюсь, пожалуйста…»
Ами наблюдал за прогнившим потолком,
