не говорил, что она чем-то хуже. Вспори ей живот, и посмотрим…
– Ага, только не вздумай после позариться на мое сокровище! Иди сюда, родная, – крепкая хватка удержала дергающийся хвост, а острая сталь кинжала свободно погрузилась в мягкое нутро.
Внутренности поползи наружу.
– Оставь себе…
Коротышка едва успел докончить фразу и отвернуться, как собственное содержимое желудка рьяно запросилось на палубу. Одежда знатно замаралась.
Из распухшего нутра показалась желтоватая голова червя, плавно переходящая в гладкое тельце. Паразит удлинялся, легко выбираясь из, наверное, бездонного чрева хозяина, ведь он так и не вылез полностью. В один момент тонкое чудовище остановилось, приподняло кончик к верху, как бы осматривая обстановку. Оно покачалось из стороны в сторону, попыталось вернуться назад, в благоприятные условия.
От вида извилистых движений желтого солитера становилось дурно. Бартира едва не заштормило. Червь петлял и выворачивался, отчаянно пробивая дорогу к «родному дому». Вернуться первопроходцу помешали недовольные соседи. Те преградили незадачливому исследователю путь. Они шквалом вылезли на забрызганный пол драккара. Целый клубок кишащих тварей устроил бурю в животе у рыбины, что та мучительно задергалась в предсмертной агонии. Селедка неугомонно шевелила мертвыми устами, да вот только звука из них вовек не услышать. Наверняка, отборная ругань и брань на весь свет, но кого это трогает?
– Черт, – взвился коротышка, – да убери ее в пекло!
Моряк подергал колтуны возле висков, один из них он лихорадочно скрутил и сбил еще плотнее. Сморщился и приложил массу усилий, дабы из надутых щек не полился фонтан кислой рвоты, однако превозмог. Он выметнул селедку вместе с тошнотворным клубом за борт. Первый улов также не избежал скорбной участи и отправился следом. Бартир долго и тщательно отмывал руки, невзирая на ледяную воду в бочках. Весьма удивительно для человека, не отличающегося любовью к гигиене.
– Что уставился? И тебе не помешало бы отмыться…
– Не-не, до Сарморы остается часов пять. Лучше потерплю дурной запах, чем умру через неделю от кашля.
– Как знаешь.
– А почему, – Гарт огляделся, – на нас пялятся, как на чудо света?
– Вспомни, – фыркнул Барт, – кто визжал, как резаная свинья!
– Про себя говоришь? – Азартно рассмеялся Гартиммер, предаваясь нахлынувшему из неоткуда веселью.
А товарищ не оценил юмора. Совершенно.
– Что ты позволяешь себе, щегол?! Ах, ты…
– Закинешь снова? – Предвкушая недовольство, коротышка тактично перебил. – Или в заливе севера стало меньше живности, чем в реке?
– Что? Да как… – рыбак замялся. – Как ты смеешь? – Злобно вымолвил он под конец, приближаясь и нащупывая меч в ножнах.
– Не стоит, Бартир, – тихо прошептал молодой вояка,
