потом визит к лекарю, а потом… а потом он закроется в своей комнате и проспит как минимум сутки.
А на свежую голову ему, возможно, удастся разобраться, наконец, в своём отношении к младшему д’Эстурвилю.
Или не удастся. Но это всё равно уже будет завтра.
Он как раз закончил перевязывать руку, когда со двора донёсся цокот копыт.
Ага, вот и братики вернулись.
Лейтенант выглянул в окно и увидел, как во двор въезжают близнецы, издалека выглядящие действительно совершенно одинаково.
К ним подбежали Никола и один из старых слуг, приняли лошадей. Размахивая руками, принялись что-то рассказывать. Хотя, почему «что-то»? Явно о приезде младшего сеньора, потому что даже издалека было видно, как братья переглянулись и, бросив лошадей, побежали к крыльцу.
Ох, можно только представить себе, что сейчас будет…
Шарль улыбнулся невольно. Вдруг показалось, что он приехал не из Парижа, а всего только из пансиона. Что он выздоровел, что впереди – счастливое лето, а вовсе не смерть Жака и отца, убийство Антуана и вечно грызущее душу чувство вины.
Вздохнув, молодой человек вышел в коридор и заспешил к лестнице.
– Где? Где мальчишка? – услышал, ещё только входя в центральную галерею. – Чёрт, даже не верится!
Так, это Поль. А что же Пьер?
Но Пьер молчал, и тогда юноша, перегнувшись через перила, махнул братьям рукой:
– Эй, я здесь!
И стал спускаться.
Первым к нему подбежал Поль. А точнее, обхватив за плечи, просто стащил с последних ступенек. Обнял и стиснул так, что Шарль прямо зашёлся в кашле.
– Что с тобой? – брат отпустил его и теперь смотрел с испугом. – Малыш, ты слышишь меня?
– Слышу, конечно, – лейтенант наконец откашлялся, улыбнулся ободряюще. – Я думал, ты мне все рёбра переломаешь!
– Да я вроде не сильно… – брат засопел смущённо, а потом снова обнял его, но на этот раз куда аккуратней. – С приездом тебя!
– Спасибо, – юноша отступил, разглядывая братьев.
Поль располнел и теперь носил бородку, став удивительно похожим на покойного сеньора Ангеррана. Он весь так и лучился добродушием. Вот что делает с человеком спокойная семейная жизнь, с усмешкой подумал Шарль, а затем перевёл взгляд на Пьера.
С определённым усилием, если честно, хотя и сам не мог понять причины. Словно опасался чего-то… но чего?
Пьер, в отличие от Поля, словно высох весь, став ещё более худым и жилистым. Зачем-то он отпустил длинные усы, которые придавали его жёлчному лицу особенно неприветливый вид. Брат внезапно напомнил юноше не столько отца, сколько Антуана; он даже моргнул несколько раз, чтобы прогнать наваждение.
Да что такое, разозлился сам на себя и шагнул навстречу брату.
– Пьер, – выговорил медленно, – здравствуй…
Тот ничего не ответил, только притянул его
