и такие же невозможные воспоминания.
А дверь кузни тем временем заскрипела, и на крыльце появился, судя по всему, новый кузнец.
Мужчина среднего возраста, коренастый, крепкий, заросший до самых глаз густой чёрной бородой.
Он с неподдельным удивлением разглядывал всадника в голубом плаще с золотыми крестами – наверное, видел королевского мушкетёра вот так близко впервые в жизни.
– Что будет угодно господину? – склонился в глубоком поклоне, а Шарль вздрогнул снова, покрепче стиснул поводья.
– Ничего, – произнёс с трудом, чувствуя, как от напряжения лоб и виски покрываются потом. – Возможно, позже… нужно будет… но не сейчас.
– Как угодно вашей светлости, – кузнец пожал плечами и снова поклонился. – Нет, Мишель, ничего, – обернулся к вышедшему на крыльцо помощнику. – Сеньор, по-видимому, ошибся.
Ага, подумалось Шарлю, значит, муженька Катрин всё-таки отправили в подмастерья к новому кузнецу, как она и хотела…
А Мишель между тем присмотрелся к приезжему дворянину и вдруг охнул громко:
– Шарль? Сеньор… Шарль, это вы? – а затем обернулся к мастеру, затряс его за плечо. – Дядя Жано, это же… это же младший брат господ Пьера и Поля! Сеньор, вы надолго к нам?
– С возвращением, – пробасил следом кузнец и снова поклонился.
– Благодарю, – машинально откликнулся молодой человек, а сам разглядывал ладонь, где на повязке проступало кровавое пятно. – Мишель, передавай жене мои наилучшие пожелания.
И, не дожидаясь ответа, хлестнул коня, направив его за ворота.
К дому Жака не поехал – понял, что не хватит мужества.
Да и зачем?
И так понятно, что там, скорее всего, поселился новый кузнец.
А ему достаточно посещения кузни.
Даже не понять, что болит сильнее: ладонь, сердце или глаза, выжигаемые подступающими слезами.
Потому что он вернулся домой, где не изменилось абсолютно ничего, а Жака нет.
Вроде бы всё по-прежнему, кроме одного: он больше никогда не сможет обнять своего друга и сказать ему: ты видишь, я приехал, я вернулся, как и обещал.
Прошло почти четыре года, а душа болит так, будто Жак погиб только вчера.
Ну что за чёрт…
Однако затем Шарль заставил себя успокоиться.
Что ж, сказал сам себе, ты хотел убедиться в том, что ещё способен на какие-то чувства?
Они есть.
И боль, и тоска, и чувство вины – всё при тебе.
Можно считать, что всё в порядке.
А потому тебе следует поскорее добраться до замка.
Чтобы увидеть родных и хоть ненадолго забыться.
Кастельмор выглядел по-прежнему.
Возможно, хозяйственные постройки, находящиеся на заднем дворе, и были обновлены, но сам дом выглядел, как обычно.
Четыре башни – две круглые, более древние, и две квадратные – возвышались над кронами дубов
