Люсек, чей это замок? Здесь живет ваш король? Я хочу быть представлена Его Величеству! Мне надо! Немедленно! – она резко остановилась, в голосе прозвучали властные нотки.
Люсек озадаченно уставилась на нее. Пожевала вспухшие потрескавшиеся губы.
– Это наш Казанский вокзал, детка. Ты явно не местная. И хватит нести чушь! – и поволокла Мариголь дальше.
– Я баронесса фон Лимистонг! Я имею право… быть представленной… – упираясь, Мариголь почти кричала, вырывая руку, – пусти меня! Тебя выпорют, простолюдинка!
Люсек приблизила лицо, обдав водочными парами, и неторопливо, внятно, почти по слогам, объясняя, будто малому ребенку, отчеканила:
– Послушай деточка, если ты не хочешь, чтобы на тебя обратили внимание менты… а ведь они вернут, обязательно вернут тебя в твой сумасшедший домик… иди за мной тихо и спокойно и не привлекай внимания.
Услышав слово «менты» Мариголь затихла и, пригнув голову, покорно поплелась за женщиной. Губы ее задрожали, слезы покатились по щекам. Казалось, она сходит с ума, мир опять перевернулся с ног на голову, неоткуда ждать спасения, не найти ей приют.
Они пришли в вонючий закуток, под стенами замка. В нише, отгороженной от улицы картонными коробками, прямо на земле, впрочем, это была не земля а, как заметила Мариголь, плоский серый камень, выстилавший все окружающее пространство, расположилось семеро людей. Кто-то дремал, прикрыв голову газетой, вытянув ноги в дырявых носках. Двое заросших щетиной мужчин потягивали янтарный напиток из бутылок. Одна женщина, почему-то в этот теплый день сидевшая в облезлой шубе, жадно обкусывала желтыми зубами бублик.
– Мишаня! – выпустив руку Мариголь, Люсек кинулась в объятья тощего небритого мужика. Тот по-хозяйски похлопал подругу по выпуклой заднице, и, прищурившись, оглядел Мариголь.
– Это та, что ль…
– Ага, та самая. Не в себе она.
Люди пристально разглядывали Мариголь. Она покраснела.
– Вот что, переодеть ее надо, а то, как оборванка совсем, – и Мишаня обратился к женщине в шубе, – Свет, у тебя есть что… из общих шмоток… посмотри.
Сам Мишаня красовался в серой майке и черном пиджаке, который, правда, был несколько великоват. На ногах болтались легкие канареечные брюки в полоску. Грязную шею украшало темно-зеленое кашне.
Женщина в шубе обернулась к стене, вытянула из угла огромный баул. Порывшись, достала голубые джинсы, красную футболку, джинсовую куртку. И белые кроссовки с желтыми полосами.
– Давай детка, скидывай свои обноски, – весело приказала Люсек.
– Где же мне… переодеться… – Мариголь оглянулась на снующих мимо людей.
– А я тебя шубкой прикрою, – отозвалась Света, – иди суда в уголок, никто не увидит красоту твою, – и хихикнула.
Пересиливая отвращение, Мариголь натянула пропахшую застарелым потом одежду.
