сбегай в палатку за пивом, – и ткнул измятой купюрой.
Та поворчала, назвала Мишаню «извергом», кряхтя, поднялась на ноги и, пошатываясь, ушла.
Люди просыпались, скребли немытые головы, фыркали и зевали, помаргивая припухшими мутными глазами.
Вернулась Люсек, держа под мышками две огромных бутыли. Дрожащими пальцами быстро свинтила пробку и присосалась, делая огромные жадные глотки.
Наконец, оторвавшись от бутыли, громоподобно рыгнула и, утерев губы, важно сообщила:
– Встретила я Василича…
– И?
– Завтра чистка будет.
Со всех сторон понеслись проклятья.
– Если Василич говорит, значит верняк, – нахмурился Мишаня, – а жаль, дел тут у меня невпроворот.
– Что за чистка такая? – нервно оглядываясь, спросила Мариголь.
– А неймется им, – Люсек забарабанила пальцами по бутыли, – время от времени решают очистить от нас вокзал. Кто не уходит, в приют отправляют. Но тухло там. Правила. Не выпить, не погулять. Через пару недель, когда все утихает, снова сюда возвращаемся. Не извести нас, мы как тараканы! – она весело хохотнула.
– И куда же… уходят все? – Мариголь напряглась.
– Мы с Мишаней в Подмосковье. Есть на пятидесятом километре у нас блиндаж! Наша дача летняя. Хорошо там! Только с заработком туго. Светка с Юрцом по подвалам валандаются. Да, Свет?
Та кивнула.
– В общем, кто куда… – Люсек вновь присосалась к бутыли.
Люди потихоньку начали паковать вещи. Мариголь отошла в сторонку, и, пытаясь сдержать слезы, уставилась в серую стену. Куда ей идти?
– А ты что приуныла, баронесса? – окликнула Люсек, – Хочешь с нами? В лесу хорошо!
В лесу! Сердце радостно забилось, – здесь есть леса! Возможно, они так же прекрасны, как чудесные леса ее мира.
– Ладно, возьмем. Куда ж ее теперь… – кивнул Мишаня, увязывая веревками картонную коробку.
– Руку мою не отпускай, – Люсек ухватила кисть Мариголь, и они врезались в шумную толпу. Обогнули замок, оказались перед металлическим забором с двумя отломленными прутьями. Протиснули вещи, проскользнули следом. Мариголь увидела вереницу длинных домиков с большими окнами и плоскими крышами. Домики, будто повозки, стояли на огромных колесах и были сцеплены друг с другом металлическими крюками.
– Вот наша электричка, – они вошли в проем. Внутри домика оказались лавки. Мариголь села у большого грязного окна, потрясенная, слегка напуганная. И чуть не вскрикнула, когда домик вдруг содрогнулся и, постукивая, покачиваясь, двинулся вперед, набирая скорость, оставляя позади толпу разноцветных людей.
Припала к окну. С бешеной скоростью проносились постройки самой разнообразной формы и вышины. Многоэтажные, с множеством окон,
