смех стер его улыбку напрочь. – Странно было. Намотала их мне на шею. И ушла. Вот. – Она опустила взгляд над аккордеоном шеи и продела пальцы в петли. – Я их ношу не снимая. – Аккордеон раздвинулся. – Что они означают? – Она ему поморгала. – Не знаю. Те, кто их носит, говорить о них не очень-то жаждут. Я – уж точно. – Она склонилась чуть ближе. – И вы тоже. Что ж, я готова это уважать. И вы ответьте тем же. – Тут она скрестила руки. – Но я вам кое-что скажу – особо никаких резонов, пожалуй, нет, но мне вроде бы помогает. Я доверяю людям, у которых они есть, чуточку больше, чем тем, у кого их нет. – Она пожала плечами. – Несусветная глупость, наверно. Но я потому и предложила вам работу.
– О как.
– Я подозреваю, у нас есть нечто общее.
– Что-то случилось, – сказал он, – когда мы их получили. Вот да: такое, про что мы не любим говорить.
– Или, может быть, просто так совпало, что мы носим одинаковые… – Она позвенела самой длинной цепью.
– Ага. – Он застегнул еще одну пуговицу. – Может быть.
– Итак. Я попозже проведаю вас у Ричардсов. Вы же придете?
Он кивнул:
– Четырехсотый, Тридцать шестая улица…
– Квартира семнадцать Е, – договорила она. – Очень хорошо. Мюриэл?
Собаку выщелкнуло из канавы.
– Мы пойдем.
– А. Ну хорошо. И спасибо.
– Всегда пожалуйста. Всегда пожалуйста. О чем речь.
Мадам Браун кивнула и зашагала по улице. Мюриэл нагнала ее, закружилась – на сей раз по часовой.
Он босиком пошел по траве, стреноженный ожиданием и смятением. В предвкушении работы напряг из тела вытек. У питьевого фонтанчика он пустил струю себе в глаза, а потом набрал в рот воды и, втягивая щеки, поболтал меж зацветших зубов. Предплечьем промокнул ручейки, поскреб ресницы шершавыми пальцами с жабу шириной, подобрал газету и, моргая влажными ресницами, направился на холм под деревья.
Ланья так и лежала на животе. Он сел на тускло-бурые складки. Из-под одеяла торчали ее ступни пальцами внутрь. Оливковое скрутилось вдоль впадины хребта и шевелилось от дыхания. Он коснулся ее морщинистой плюсны, сдвинул ладонь на гладкую пятку. Двумя пальцами провел по сухожилию. Основанием ладони спихивал одеяло с ее икры – медленно, мягко, до самого переплетения бледных вен у нее под коленкой. Ладонь легла на склон ее бедра.
Икры у нее были гладкие.
Торопливый сердечный стук замедлился.
У нее на икрах не было шрамов.
Он вздохнул, и на вздох откликнулся воздух в траве.
У нее на икрах не было царапины.
Когда он отнял ладонь, она сонно бормотнула и шевельнулась. И не проснулась. Он открыл сегодняшнюю газету и положил поверх вчерашней. Под датой – 17 июля 1969 года – был заголовок:
ТАИНСТВЕННЫЕ СЛУХИ!
ТАИНСТВЕННЫЕ СВЕТИЛА!
Ах, как желал бы ваш редактор сопроводить эту заметку иллюстрациями!
