казались еще темнее из-за опущенных штор. В углу лежали разбросанные братьями сабли. Неужели всего неделю назад? Теперь казалось, это было в прошлой жизни. Хмуро поглядывал на грустную девушку бюст Ломоносова.
Анна поцеловала холодный мрамор и прошла к отцу в комнату. Тот сидел у окна в кресле и кутался в махровый плед.
Анна присела у ног генерала и положила голову ему на колени.
– Что же нам теперь делать, папа?
– Жить, Аннушка, – старческой рукой отец погладил дочь по волосам. – Жить и молиться о том, чтобы они не встретились в бою.
Глава 11
Село Ботавино. Орловская губерния. Август 1918 г.
Штаб белогвардейской армии расположился в одноэтажном доме кузнеца Гаврилина, который, опасаясь карательных отрядов, бежал с семьей, прихватив нехитрые пожитки и оставив на стене нацарапанную гвоздем надпись «Подавитесь!».
Петр пытался стереть это послание или хотя бы сделать менее заметным. В итоге на стене образовалась отвратительная дыра, которую Алексей прикрыл картой местности.
Все немногочисленное население Ботавина побросало свои дома и, перегоняя коров и коз, обозом двигалось вдоль Оки. Деревня встретила завоевателей пустынными улицами, распахнутыми окнами покинутых домов и дикими звуками некормленых свиней. На площади возвышалась опустевшая церковь – единственное высокое здание в деревне. Когда-то здесь крестили младенцев, отпевали покойников, под венец шли смущенные невесты. Блестящий купол поблескивал на солнце, как бы напоминая людям о былом величии православия. Сейчас колокол смиренно молчал, лишь изредка его свободно болтающийся язык издавал глухое «дон-н».
Поручик Андреев подошел к карте и, обращаясь к сидящим за столом офицерам, заметил:
– Вот здесь мы засекли партизанский отряд, – указал он в сторону леса. – Со стороны Оки движется артиллерия, разведка насчитала тринадцать пулеметов и три пушки. В стороне поля замечена кавалерия.
– Численность? – Алексей потер усталые глаза и оглядел сидевших. Капитана Смородько, худого сорокалетнего мужчину с глазами навыкате, которые, казалось, готовы были выпасть наружу, и с огромным кадыком. Порой Алексей, как завороженный, наблюдал за этой перекатывающейся вверх-вниз шишкой. Также беззаботно подпирал рукой висячий подбородок полный поручик с весенней фамилией Ромашкин, добродушное лицо которого украшала широкая улыбка.
Мрачный Петр попыхивал папиросой:
– Около восьмисот человек.
– Мы в мешке, господа! – стукнул по столу кулаком Смородько.
– Иван Сергеевич, что там с боеприпасами? – обратился Горин к Ромашкину.
– Эшелоны застряли под Орлом, все пути заставлены поездами, – как всегда, улыбаясь, ответил поручик и развел руками, поясняя: – Беженцы.
– Не могу понять, почему красные не наступают, – Петр поднялся и прошелся по комнате. – Они окружили Ботавино, орудие приготовлено к бою. Почему
